И ведь сгорело.

Но не сразу. Сначала отменили поездки в Москву – как будто кому-то там было дело до наших выездных совещаний по продажам пластиковых окон. Офис, впрочем, закрывать не стали. Просто всё повисло. Как недоеденный бутерброд в школьной столовке: вроде и не выбросили, но и есть никто не хочет. Подозреваю, что стул под Юленькой к тому моменту болтался на одном гвозде – и тот ржавел от страха.

И вот, в пятничное утро, когда я только начал подозревать, что корпоративный апокалипсис уже близко, у офиса с шипением остановился чёрный джип. Из него вышел учредитель – точнее, человек, представившийся учредителем. Я его впервые видел. Судя по лицу – или киллер, или нотариус. Его сопровождали двое охранников с лицами, как у тех, кто ест борщ без ложки. Уточню – чужой борщ.

Учредитель зашёл, пробыл в офисе меньше часа, а потом объявили, что новым генеральным будет… Светлана Алексеева. Да-да, та самая Светка из отдела продаж, у которой выражение лица всегда было как у вдовы, только вместо траура – маникюр и свежий «Шанель». Она первой пала на грудь Шрека, когда тот… ну, того. Умер.

Светка не просто вытерла слезу – она разыграла сцену из "Ромео и Джульетты", где Джульетта остаётся живой и срочно оформляет себе кабинет на девятом этаже.

А уже через три дня новая метла замела старым веником. Мне вручили уведомление о сокращении, да ещё и с кривой ухмылкой кадровички по фамилии Дятлова. Дятлова, к слову, была женщиной в теле и с лицом, как будто она пережила чуму, холеру и работу в налоговой одновременно.

Пара месяцев – вот и весь мой шанс найти новую работу. Хотя с моей удачей меня бы даже грузчиком не взяли – боялись бы, что я и склад сожгу.

В расстроенных чувствах – которые на самом деле были смесью обиды, злорадства и лёгкого поноса от офисного кофе – я вышел на улицу. Сел на лавочку у входа, достал брелок и стал крутить в руках. Игрушка, подумал я. Антистресс. Психотерапия бедного. Покрутил, пощёлкал, понажимал – и как-то даже отпустило. Терапевт не нужен – достаточно одной кнопки.

А потом я поднялся, глянул на здание и вдруг с каким-то подростковым вызовом пробормотал себе под нос:

– Да горите вы все синим пламенем…

Сказал – и пошёл на остановку. Но не прошло и десяти минут, как в моё поле зрения влетела, буквально влетела – скорая. За ней – пожарная, за ней – полиция. И всё с сиренами, как на фестивале звуков раннего Стаса Михайлова.

– Что за хрень? – вырвалось у меня, и я, уже забыв про маршрутку, бросился обратно к офису.

И вот тут начинается самое интересное.

Офис пылал. Да не просто пылал – каждый этаж пылал именно тем самым синим пламенем, каким я пожелал. Цвет был неоновый, адский и какой-то даже гламурный. Из окон валил густой дым. Люди орали, махали руками, прыгали из окон, как мораль каждого тренинга по тимбилдингу.

На крыше – толпа, как на концерте Макса Коржа. Кто-то кричал, кто-то рыдал, кто-то звонил маме. Пожарные раскидывали рукава, как диджеи на рейве. С лестницы, которая, как оказалось, у нас в Смоленске всё-таки есть, эвакуировали тех, кто не успел превратиться в шашлык.

А я стоял в кустах. Просто стоял. Молча. Даже бровью не повёл. Ноги, впрочем, подвели. Сел прямо на землю. Ни сил, ни слов. В голове – тишина, только эхо: я это сделал? серьёзно?!

– Надо проверить, – прошептал я сам себе и снова достал брелок.

И вот, сидя в траве, рядом с крысой и обгоревшим пакетом из «Магнита», я произнёс вслух:

– Хочу вафельный стаканчик с фисташковым мороженым.

Нажал.

Щелчок.

И он появился. Просто появился – в моей руке. Вафельный, хрустящий, фисташковый. Настолько реальный, что я даже его укусил. И да – это было оно, мороженное.