– Да, а что?

– Что? – переспросил Григорий.

– Да, домашний чай, почти такой же, как и с бабой Машей заваривала.

– Просто мне показалось, что после него голова кружилась.

– Да?! Только не подумай, что конопля или еще какая-нибудь ядреная травка! – усмехнулась Оксана, а потом с улыбкой добавила: – То наши травы, с огорода: мелисса, душица, мята, чабрец, смородина, малина, вишня… ну, хмеля немного, береза… Мы сами так всегда пьем. Ты же должен помнить.

– И береза? Лист?

– Березы немного. Лист и почки.

– Да, у меня бабка тоже раньше травы собирала, тоже когда-то заваривали, пили, только последний раз у тебя, наверное, крутая заварка была.

– Хорошо, давай поменьше налью. Як хочешь… Я ж не тильки на чай звала. – Она подняла свои высокие брови, лицо ее стало серьезным. – Олеся, Олеся, сидай! Чуешь?

– Олеся… – почему-то автоматически проговорил Григорий.

– Та чую… – Девушка села между матерью и Григорием и стала смотреть на мать. Григорий не понимал, что происходит.

– Гриш, а ты пей…

– Так… не на чай, сказала же… – отхлебнув, попытался он вставить свое слово.

– Так. Так… Ты наверняка думаешь про Галину, як вона там…

– Там, тильки там, тильки там… Дэ нас нэма-а, – вдруг попыталась шутя запеть Олеся.

– Олеся! Мовчи! – одернула дочь Оксана.

Девушка насупилась. Наступила долгая напряженная тишина.

– Олеся… – нарушила молчание Оксана. – Цэ твий батько. Это твой отец, Олесю. – И снова наступила напряженная тишина.

Григорий выдохнул, потом шумно втянул в себя горячий травяной чай. Потом крякнул и уставился на Олесю. Ему показалось, что девушка так же, как и он, была шокирована услышанным: она вся сжалась, лицо напряглось, глаза опустились вниз, ресницы вздрагивали. Никто не хотел говорить. Девушка поднесла руку ко лбу, намереваясь, наверное, подпереть рукой голову, но в это мгновение зазвонил ее мобильный телефон.

– Саша?.. Саша, я зараз, сейчас… – жестом показывая, что собирается выйти. Она быстро поднялась и вышла в коридор, а после, очевидно, на улицу, хлопнув дальней железной дверью.

Григорий молчал. Оксана, вся очень сосредоточенная, тоже молчала. Григорий молча допил свой чай, затем жестом показал, что хочет еще. Оксана наполнила его чашку, глубоко вздохнула и начала:

– Просто, когда тебя забирали, у меня была задержка. После тебя. Ты помнишь? – Она как бы украдкой подняла на него свои большие карие глаза с вспорхнувшими вверх бровями. – Помнишь?..

Григорий глубоко вздохнул и отхлебнул чай.

– Почему не сказала? Дура была… Думала, что не поверишь, думала, что ты подумаешь, что я хочу тебя захомутать… А ты скорей за своим Витькой, только чтоб с Витькой, да чтоб не в Афган… Не знаю, почему не сказала, почему не написала… – Григорий поднял на нее усталые серые глаза. – Гриш, правда не знаю, не знаю, почему… почему все вот так… – продолжала уже скороговоркой Оксана. – Просто не знаю, и все.

– А потом? – вдруг спросил Григорий.

– А потом ты не ответил, думала, что забыл и вообще…

– Так чего же не дождалась, если уж…

– Потому что, говорю, думала, что у тебя все несерьезно было со мной.

– А потом? – повторил Григорий.

– А потом… Потом этот инженер с Севера… Он вообще не с Севера. Западенец он, работал там третий год, с женой развелся.

– Знайшли шось общее? Мову? – горько улыбнулся сам себе Григорий.

– А куда мне было деваться?

– Хм… А мать, отец?

– Они б не поняли, та и не могла я с ними обсуждать все это, даже сестре не говорила.

– А потом?

– Ну шо ты все со своим «потом»?.. Потом-потом… Не могла я в девках тогда рожать… Вот и все «потом»! – насупилась Оксана.

Григорий смотрел куда-то в чашку и продолжал пить.