– А что насчет тебя? – спрашивает Роб. – Ты чтото говорил о компании по организации велотуров… Каков твой план?

– Я еще подыскиваю помещение для офиса, но надеюсь, что мы откроемся в июне.

– Ты уверен, что хочешь вложить в этот бизнес все свои сбережения? Огромная доля новых компаний закрывается в первый же год своего существования. – От слов друга улыбка Брендана тускнеет.

– Я вкладываю свои сбережения в то, что будет делать меня счастливым каждый день. Что мне еще с ними делать?

– Ты мог бы их отложить, – возражает Роб. В его тоне слышны снисходительные нотки, от которых у меня сводит зубы. Пусть я терпеть не могу Брендана, я уже устала смотреть на то, как окружающие плюют на его мечты. Вдобавок его брат внушает ему такую же чушь. – Каждый сэкономленный тобой пенни экспоненциально приумножится к твоему выходу на пенсию. Подумаешь о том, что делает тебя счастливым, уже после того, как у тебя будет все необходимое для жизни.

Взгляд Брендана мрачнеет.

– Слушай, есть люди, которые готовы каждый день приходить на работу и заниматься одной и той же унылой фигней. Это те же люди, которые боятся спуститься с горы по черной трассе или покорить на доске серьезную волну. Они включают какойнибудь милый мотивчик по дороге домой, но никогда не нырнут в беснующуюся толпу на рокконцерте. Это не жизнь! Такие люди лишь наблюдают за жизнью со стороны, как будто это какоето телешоу. А для меня это звучит как смертный приговор.

– Мой «смертный приговор» может показаться тебе очень привлекательным вариантом лет этак через тридцать, – невозмутимо замечает Роб.

– В таком случае, когда выйду на пенсию, я буду жить в твоем подвале.

Губы Роба растягиваются в широкой улыбке, и напряжение спадает. Они настолько разные, что трудно представить, как эти двое вообще стали друзьями, однако, похоже, их общее прошлое дает им достаточно точек для соприкосновения.

– Ты ведь остановился у своей мамы? Ездить на работу будет далековато! – замечает Роб.

– Это только на время, пока не станет ясно, где мы сделаем офис. – Брендан пожимает плечами. – Потом я подыщу местечко поближе.

– Оставайся у нас – домик у бассейна пустует, а я все равно скоро уезжаю из города.

У меня отвисает челюсть. Я меньше всего на свете хочу, чтобы Брендан жил в этом штате, не говоря уже о моем доме, и Робу об этом прекрасно известно! Он, конечно, уезжает из города, но ято нет!

Роб будто не замечает моей реакции, однако она совершенно точно не ускользает от внимания Брендана. Его взгляд ненадолго задерживается на мне и становится угрожающим, а на его лице появляется такая ухмылка, от которой я непроизвольно стискиваю зубы.

– Ты уверен, что твоя невеста не будет против? – уточняет он, кивая на меня.

– Разумеется, она не против, – отвечает за меня Роб. – Правда, милая? Так хоть ктото будет рядом с тобой в мое отсутствие.

Он поставил меня в неловкое положение: теперь я не могу возразить, не выставив себя полной сволочью.

– Я просто не уверена, что ему там будет удобно, – нахожусь я с ответом, – ведь этот домик такой маленький! Однако тебя не будет всего неделю, так что, надо полагать, я какнибудь справлюсь.

– Неделю? – удивленно переспрашивает Брендан, как будто он слышал иное.

– Возможно, и дольше, – вставляет Роб.

Часть про «возможно, и дольше» я слышу впервые, но прежде, чем я успеваю задать ему вопрос, подходит официант, чтобы принять наш заказ. В этот момент в разговор вклинивается пустоголовая подружка Брендана и начинает расспрашивать официанта о составе тех или иных блюд изза своих ограничений в еде. Он предлагает ей стейк, но Джои отказывается, поскольку «в нем слишком много глютена».