– Зачем вы так поступили? Почему не дали нам увидеться?

Рион взглянул мне в глаза с нескрываемой ненавистью.

– Потому, что ты – некромант, околдовавший невинного ребёнка, опасный, как бы там ни решили духи.

– Анья думает, я мёртв.

– Но ты жив, – произнёс принц. – А, значит, всё ещё можно исправить. Анья получит весть об этой ошибке. Я не одобряю поступка моих подданных, но, поверь, они хотели как лучше. Рион, распорядись об обеде.

Она была здесь. Была так близко! Она говорила, что я изменился, стал лучше, и мы сможем зажить нормальной жизнью. Но все по-прежнему видели во мне отродье Тьмы. Несмотря на мои поступки, слова Аньи и этих Бездной проклятых духов.

– Меркопт, – услышал я голос Орсона. – Присядь за мой стол, отведай моё угощение.

Погружённый в себя я и не заметил, как гномы перед троном накрыли стол. В зале кроме меня и Орсона уже никого не было, и я занял предназначенный мне стул напротив принца.

– Я сожалею о случившемся, – произнёс Орсон, наполняя наши тарелки густым, ароматным супом. – Тебя выведут через Торговые Врата Алмазной горы. Ты окажешься в Катароне и оттуда сможешь добраться до Золотого леса. Не без труда, конечно, но всё же. Или, если пожелаешь, можешь вернуться назад в Мёртвую пустыню. Провести тебя тем же путём, что и Анью, я, боюсь, не смогу. Мои собратья суеверны и предвзяты, а тебе предстоит пересечь пол-Рунии. Кто-нибудь убьёт тебя даже вопреки моему приказу, веря, что совершает благое дело.

– А почему ты с ними не согласен? – меня разбирала злость. – Вдруг моя душа и правда черна, как Бездна, а ваш проклятый зеркальный коридор я прошёл с помощью какой-то некромантской хитрости? Почему ты считаешь иначе? Другие-то гномы свято верят, что спасли несчастную Анью от поработившего её монстра!

Орсон отхлебнул пива.

– Я уверен. Будь иначе, духи гор тебя бы не пропустили. Другие гномы это тоже понимают, но их страх перед Тёмной Цитаделью слишком силён. Они в ужасе просто от того, что в Алмазную гору смог войти некромант. Они не могут поверить в чистоту твоих помыслов. Знают, что это так, но поверить не могут. Пей пиво, Меркопт, это лучшее атиронское пиво.

Я едва пригубил хмельной напиток, не желая затуманивать разум. С супом мы покончили быстро, и пришёл черёд ароматного, дымящегося окорока. Орсон клал мне то же, что и себе, и всегда пробовал блюдо первым. Похоже, он действительно искренне мне верил и старался продемонстрировать свои добрые намерения. Моя ярость утихла. Глупо злиться на единственного в Рунии сочувствующего мне гнома.

– Ваше высочество, для чего вы поставили на Врата Тени такой странный заговор? – спросил я, уже зная, каким будет ответ.

Принц отложил печёную картофелину.

– Чтобы пленники фалийцев, которым посчастливилось сбежать, могли спастись. Им достаточно войти в Алмазную гору. Стоит им пересечь нашу границу – и преследователям до них не добраться. Мы гостеприимны ко всем, даже к эльфам, которых не слишком-то жалуем. Ведь Фальция, не в обиду тебе, – наш общий враг.

– Понимаю, – я взял сочную печёную луковицу. – А что за заклятье на самом коридоре? Или заговор?

Орсон подавился картофелиной. Откашлявшись, он в глубочайшем изумлении воззрился на меня.

– Заклятье? Помилуй, Меркопт! Обсидиан – отражающий магию камень, какое там может быть заклятье?

– Но… мне было не по себе и даже дурно в том коридоре.

– Там нет никакой магии. Ты просто устал или перенервничал. А может, и то, и другое.

Верилось в это с трудом. До сих пор меня бросало в дрожь при воспоминании об окружающих меня многочисленных отражениях. Хотя, возможно, меня действительно слишком впечатлил сей оптический эффект.