Допустим на минуту, что действительно существует насущная физическая потребность, называемая физиологами и врачами половою потребностью, и посмотрим на то, что происходит кругом нас; постараемся открыть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать; для этого постараемся отрешиться от условной лжи общепринятых рутинных выражений, которые так искусно скрывают голую правду под обманчивой драпировкой приличия. Может быть, разумный дух сознает, что разврат не роковая потребность, а роковая ошибка, ужаснется своего унижения и уразумеет сердцем весь позор своего тупоумия, когда он в гордости своей считает себя умнее воплощенного Слова[8] и свет своей науки ярче Света от Света Небесного.

Посмотрим, как относится интеллигентное человечество к удовлетворению этой насущной физической потребности. Насущная физическая потребность воплощенного духа есть то, без чего он не может существовать в теле. Такую потребность необходимо удовлетворять беспрепятственно, государство обязано заботиться о том, чтобы народ не терпел нужды в этом отношении; общество должно смотреть на удовлетворение этой потребности как на нормальное, нимало не предосудительное явление и на тех, кто доставляет возможность другим удовлетворять эту потребность, как на достойных глубокого уважения филантропов, и на их деятельность как на самоотверженное служение общественному благу.

Насущная физическая потребность не может быть удовлетворена или не удовлетворена по произволу человека; она должна быть удовлетворена во что бы то ни стало. Если можно прожить всю жизнь, не удовлетворяя ее, она не имеет никакого основания называться насущною и признать ее таковою в жизни есть наивное невежество или условная ложь, а в науке – научное недомыслие или гнусный обман под покровом науки. Если признать, что нормальному человеку присуща половая потребность на степени насущной физической потребности, нельзя отрицать его естественное право удовлетворять ее во всякое время и со всяким живым существом, которое добровольно согласится на это. Такое свободное удовлетворение этой потребности с первым встречным, наравне с свободою купить съестные припасы и платье у всякого купца, принять приглашение на обед от всякого знакомого и нанять квартиру во всяком доме, еще не признано ни одним законодательством и всеми народами, на всех языках, называется развратом.

Может быть, что грешное человечество путем эволюции и дойдет до официального апофеоза разврата, в настоящее время оно только подготовляет этот новый подвиг человеческого ума научною санкциею разврата, возводимого в почетное звание насущной физической потребности, и широкою терпимостью с оттенком добродушного юмора к его разнообразным проявлениям в жизни.

На наших глазах происходит следующее.

Громадное, подавляющее большинство человечества считает разврат за насущную физическую потребность и вполне естественное нормальное явление. Оно создало себе на этом твердом основании самый излюбленный из всех увеселительных, пестрых калейдоскопов ощущений и увлекается им до полной потери самосознания, самодовольно уверяя себя, что этот калейдоскоп – вполне естественное, нормальное явление жизни, основанное на естественной, насущной, физической потребности, и распаляя этим самым калейдоскопом свое воображение до мании сладострастия на уровне половой психопатии, причем разврат становится действительно если не естественною физическою потребностью, то нормальным проявлением патологического состояния несчастного маньяка.

Человечество хорошо знает, что были и есть тысячи вполне нормальных людей, которые по разным причинам подолгу, а иногда и во всю жизнь, отказывали себе в удовлетворении этой quasiнасущной, физической потребности без всякого ущерба для физического здоровья, хорошо знает и то, каким образом организм человека нормально функционирует при полном воздержании, при неблагоприятных условиях, при невольном воздержании по невозможности удовлетворить определенную любовную страсть или неопределенную похотливость, вызванную горячечным бредом распаленного воображения, когда воздержание имело трагический исход, то было всегда психическое расстройство, душевная болезнь, под влиянием которой и происходили болезненные изменения в организме, а не наоборот; не тело влияло на дух, а дух на тело, что само по себе может служить достаточным доказательством того, что мы не только не имеем дела с насущною физическою потребностью, но и с потребностью тела вообще, что эта потребность основана не на свойстве духа ощущать, и ощущение есть только сопутствующее явление, а не первопричина.