– Чему-то подобному, сэр?

– Ты спрашивал, может ли моя работа привести к взрыву или в результате ее может случиться что-то подобное. Я не вижу, как может она взорваться, это я про мою работу.

– Ага. Но может произойти что-то подобное?

– Может, да, может – нет. Кто знает?

– Но может и да. Что именно?

– Все, что угодно.

– Как это все, что угодно? – спросил я.

– Все, что можно себе представить.

– Сэр?

– Возьми еще пирожное.

– Сэр, представить себе можно все, что угодно.

– Да. Это правильно, воображение не знает границ.

– То есть все, что угодно, может пойти не так?

– Может – не означает, что пойдет. Любая ужасная катастрофа может произойти, но, вероятно, ничего такого не случится.

– Вероятно?

– Вероятность – важный фактор, Одд Томас. Кровяной сосуд может лопнуть в твоем мозгу, убить тебя буквально через мгновение.

Я тут же пожалел, что не взял второе пирожное.

Он улыбнулся. Посмотрел на часы. На меня. Пожал плечами.

– Видишь. Вероятность небольшая.

– Если случиться может что угодно и, допустим, это случилось, могут в результате этого многие люди умереть ужасной смертью?

– Ужасной?

– Да, сэр. Ужасной.

– Это субъективная оценка. Ужасная смерть для одного может не быть такой уж ужасной для другого.

– Ломающиеся кости, разрывающиеся сердца, раскалывающиеся головы, горящая плоть, кровь, боль, крики… вот про какой ужас я говорю.

– Может, да, вероятно – нет.

– Опять вероятно.

– Скорее всего, они просто перестанут существовать.

– Это смерть.

– Нет, тут другое. После смерти остается труп.

Я уже потянулся за пирожным. Убрал руку, не взяв одно из двух, лежавших на тарелке.

– Сэр, вы меня пугаете.

Сидящая на земле синяя цапля удивляет, когда встает на свои длиннющие ноги-палочки. Вот и брат Джон, когда он поднялся с кресла, вроде бы вытянулся еще сильнее с того момента, как я видел его в последний раз.

– Я и себя напугал, очень напугал, и страх этот со мной уже несколько лет. Со временем учишься с ним жить.

Встал и я.

– Брат Джон… какую бы работу вы здесь ни делали, вы уверены, что ее нужно продолжать?

– Мой разум дарован мне Богом. Моя святая обязанность – использовать этот дар.

Я его очень хорошо понимал. Когда одна из душ мертвых, погибших насильственной смертью, приходит ко мне за справедливостью, я всегда чувствую себя обязанным помочь бедняге.

Разница в следующем: я полагаюсь на здравый смысл и что-то такое, что можно назвать шестым чувством, тогда как в своих исследованиях брат Джон использует исключительно свой интеллект.

Шестое чувство – нечто магическое, предполагающее наличие сверхъестественного уровня. Человеческий интеллект, однако, при всей его мощи и триумфах формируется исключительно в этом мире, а потому способен ошибаться.

Руки этот монах, как и мозг, получил от Бога, но он мог воспользоваться ими и для того, чтобы душить детей.

Я не счел нужным напоминать ему об этом. Только сказал:

– Мне приснился кошмар. Я тревожусь из-за детей, которые живут в школе.

В отличие от сестры Анжелы он не сразу понял, что слова о сне – ложь.

– В прошлом твои сны становились явью?

– Нет. Но этот был очень… реальным.

Он натянул капюшон на голову.

– Старайся, чтобы тебе снилось что-то приятное, Одд Томас.

– Я не могу контролировать свои сны, сэр.

Он отечески обнял меня за плечи.

– Тогда, может, тебе не стоит спать. Воображение – это жуткая сила.

Я не помнил, как пересек комнату вместе с ним, но теперь кресла остались позади, а передо мной беззвучно открылась дверь. За дверью находился вестибюль, залитый красным светом.

В одиночестве переступив порог, я повернулся, чтобы посмотреть на брата Джона.

– Сэр, становясь из просто ученого монахом-ученым, вы не подумывали о профессии продавца покрышек?