Точно такую же рану невозможно сделать. Мысль в мою голову пришла внезапно. Я освободил свою правую руку, плюнул на шрам противника и начал яростно тереть его до красноты. По идее, он должен был быть нарисованным.

– Ты что, дурак, делаешь? – удивлению вора не было предела. Он стал от меня отбиваться, отталкивая от своего бедра.

Но под руками я ясно ощущал настоящий шрам, точно такой же, как и мой. Тот продолжал возмущаться:

– Отпусти! Ты что, сумасшедший?

– Как ты его сделал? – закричал я, отпустив мужчину.

– Что сделал?

– Этот шрам!

Незнакомец натянул полотенце на бедра и отскочил от меня.

Мы были запыхавшимися и ожидали друг от друга каких-либо объяснений. Молоток для мяса лежал у входной двери.

– Послушай, давай спокойно все обсудим. Это какая-то ошибка или глупая шутка друзей, – предложило мое отражение, и я обратил внимание на то, что у него голос такой же, как у меня на видео. Сложно было не принять это предложение, ведь с такими темпами абсурдная ситуация могла перерасти в бойню.

– Ну давай. Только сначала скажи откуда ты знаешь о шраме. Кто тебе сказал, что именно там он должен быть? И как долго за мной следили. А еще важнее – кто?

– У меня к тебе те же вопросы. Не поверю, что наша схожесть настоящая. Интересует шрам? Посмотрим, знаешь ли ты подробности. Этот шрам я получил в десятилетнем возрасте.

– В лагере.

– Да. А ты от куда знаешь? – казалось, что я увидел себя в отражении удивленным и озадаченным. Но, на самом деле, во мне тоже бушевал шквал эмоций, совпадающий с его мимикой.

Я молча оголил левую часть бедра и показал идентичную отметку. Мужчина-близнец с изумлением нагнулся ближе к ноге, но я предусмотрительно отступил.

– Но этого не может быть. Почему ты так похож на меня?

– Это мне интересно почему в ванной моется кто-то, очень похожий на меня.

– Вообще-то это я проснулся у себя дома и пока мылся, обнаружил незнакомца у себя дома, который замахивается на меня моим же молотком.

– Слушай. Это плохая шутка. Выходите! – я решил, что это розыгрыш и шутники прячутся где-то в квартире. Но никто не вышел из спальни.

Пройдясь по квартире, и заглянув во все уголки, где можно было спрятаться, остановились друг напротив друга.

– Так. Хорошо. Ты откуда знаешь где что лежит? – двойник мыслил более спокойно, чем я.

– Вообще-то я здесь живу. А ты от куда знаешь, что телефон лежит именно в той куртке и именно в том кармане?

– Вообще-то я его туда положил вчера в такси.

– А какой таксист был, и от куда ты ехал?

– Проводил Настю и приехал домой. Таксист был лысым и толстым и…

– И пытался шутить всю дорогу про женщин, – почти шёпотом договорил я за него предложение.

Оба понимали, что тут нет никаких постановок, никто так не может точно знать, что ты делал вчера, если был один.

– Тогда кто ты, если считаешь, что живешь здесь? – спросил я его.

– Никита Громов.

– Но я Никита Громов!

– Хорошо, – он развернулся и пошел в спальню. Я поспешил за ним и увидел, что тот потянулся к полке, где лежат документы.

– Эй, стой! Тебе там брать ничего нельзя!

– Почему это? Я хочу показать свой паспорт.

Я не стал его останавливать, так как накануне переложил документ в другую папку, которую носил для оформления имущества. Но самоуверенность улетучилась сразу, как только самозванец полез именно туда и достал паспорт, словно именно ОН его туда положил.

– Вот. Громов Никита Сергеевич, 323849, – он открыл первую страничку, и, не глядя на нее, продиктовал номер документа по памяти.

У меня в очередной раз за сегодняшнее утро рот сам по себе открылся. Я сел на кровать.

– Но это мой паспорт. Моя квартира. Мой шрам. И моя внешность! – я не мог прийти в себя.