– Спасибо, па!

Федор взял ключи и, минуя лифт, сбежал по лестнице. Врачи еще не разрешали активно двигаться, но энергия била ключом и рвалась наружу. Не по-осеннему теплый день метнул в него веер листьев, обдав ароматом сена и влажной земли. И внезапно захотелось жить! Внутри даже зашлось все от сознания того, что это он мог сейчас лежать на погосте. Острое желание увидеть брата, обнять его, поделиться с ним своим открытием…

«А если Илья все знал?» – мысль была невесомая, точно паутинка, прилипшая к щеке. Но она плотно прикрепилась и не желала отставать. Руки сами порулили в сторону кладбища.

Найти могилу оказалось не так легко, за четыре месяца добавилось несколько десятков свежих. Федор рассматривал надписи на венках: милой доченьке…, дорогому коллеге…, любимому мужу… Он чуть не прошел мимо могилы брата. Родители еще не установили памятник: витой железный крест, ламинированная фотография и огромное количество венков.

– Привет, Илюха…

Со снимка улыбался брат. Федор помнил этот момент – фотографию сделал он. Почему родители выбрали именно ее? Мурашки пробежали по рукам и сгруппировались в области затылка, шевеля волосы, – фото было сделано до выпускного.

Илья прочно обосновался в больнице. Выяснилось, что в реанимации всегда есть «свободные места», и это лучше, чем спать в парке на лавочке. Да и оставлять Лизу одну ему не хотелось. Он мог часами сидеть на кровати девушки и, держа ее за руку, рассказывать о своей жизни. Он навещал Федора, а потом бежал к Лизе и рассказывал, как у того дела. Ему казалось, что девушка слышит его. Хотя, возможно, ему просто хотелось так думать – иначе можно сойти с ума, если это вообще реально в его-то состоянии. А состояние у него было просто бомбическое! Илья ухмыльнулся, вспомнив, как он, не выдержав давления мочевого пузыря, напрудил в штаны. Сгорая от стыда, он даже расплакался от отчаяния, моля бога, чтобы не приперло чего посерьезнее!