— Неужели на панель пошла? — хихикнул Дима.

Давид на него строго посмотрел и попросил Кирилла продолжать.

— Нет, она сразу начала делать массаж на дому.

Дима громко рассмеялся и захлопал в ладоши:

— О, как! Обслуживание клиентов на дому! Элитная проституция, мать твою! А ты думал святая, да?

Давид кинул взгляд на Кирилла.

— Нет, — тот замотал головой, — она работает только с женщинами. Я сделал десять звонков, и от себя спрашивал, и подставных женщин просил, чтобы они ее уговорили промассажировать типа их мужей, ни в какую. Только женщин и в основном общий и антицеллюлитный массаж.

— А диплом хоть есть? — спросил Дима хриплым голосом.

— Да, и диплом, и потом еще два раза курсы квалификации проходила.

— Дальше давай, — приказал Давид.

— Ей досталась квартира. Большая, четыре комнаты, с высокими потолками, на Остоженке. Дом старый, трехэтажный, всего четыре хозяина в подъезде. В этой квартире жила крутая бабулька, ей было за восемьдесят, даже ближе к девяносто. И ваш клиент ей делала массаж. У бабульки была дочь, она вышла замуж, родила сына и погибла вместе с мужем. Жуткая авария. Сын чудом выжил, но стал инвалидом. Бабке внука не дали, старая она слишком для усыновления, да и мальчик тяжелый, поместили его в детдом. Она и упросила вашу Елену усыновить его. Обещала ей эту квартиру взамен — в общем, Елена согласилась.

Дима засмеялся:

— Ну еще бы! Хата на Остоженке — надо быть полной дурой, чтобы отказаться.

— Бабка прописала Елену к себе, они стали готовить документы на усыновление мальчика, а бабуля взяла и померла.

И Дима, и Давид уставились на Кирилла в полном молчании и замешательстве.

Вдруг Дима разразился хохотом:

— Я надеюсь, не наша Елена Прекрасная ее прикончила?

— Нет, — замотал головой Кирилл, — бабка от инсульта померла.

— А тот мальчик? — испуганно спросил Давид.

— Его Елена усыновила, сразу же. Он тяжелый, как я уже сказал, в инвалидном кресле. Но она не побоялась, хотя, как вы понимаете, легко могла отказать: квартира ее, она одна прописана, делай что хочешь…

— Дальше, — уже с какой-то злобой в голосе произнес Дима.

— А дальше она забеременела от кого-то и родила близнецов. Кто отец — неясно, нужно еще немного времени, чтобы найти эту информацию, потому что она ни с кем не встречалась никогда, мужиков не водила.

— Дата рождения детей есть? — голос у Димы получился хриплым и низким.

— 1 августа 1990 год. Операция – кесарево. Дети родились чуть недоношенные, но сейчас здоровы, ходят в детсадик, прям напротив дома. В собственности Елены имеется старый «Запорожец». Пока не было детей, она ездила на нем по клиентам, сейчас так же работает массажисткой, но уже принимает только у себя. Мальчик, которого усыновила, с ней.

— Сколько ему сейчас? — с дрожью в голосе поинтересовался Давид.

— Он восьмидесятого года. Тринадцать, получается.

— До сих пор в инвалидной коляске?

— Да, там полная безнадега. Если нужен ее график — только скажите. Но я так понял, что пашет она будь здоров. Свет в окне в четыре утра, ложится поздно. Иногда вывозит подростка на улицу, сама таскает по ступенькам. Еще подрабатывает переводами с английского и немецкого языков. В общем, крутится как может.

Давид кивнул Кириллу:

— Спасибо, я наберу тебя завтра. Скорей всего, еще кое-что понадобится. Мне надо просто всю эту кашу в одну кучу собрать…

— Всего доброго! — Кирилл слегка наклонил голову в качестве прощания, положил папку на стол и вышел из кабинета.

Давид откинулся на сидение, руки его дрожали.

Дима тоже чувствовал волнение и какое-то невероятное разочарование. Он встал, накинул пиджак и сказал Давиду: