На могилах было еще хуже. Бабушка дала волю слезам и, несмотря на ледяной ветер, долго стояла и говорила с сыном и невесткой, словно они на самом деле могли ее услышать. Лира шмыгнула пару раз, но разреветься не смогла, хотя и терла сухие глаза в надежде, что комок из невыраженных эмоций перестанет давить на грудь. Ничего не помогло, домой она вернулась в совершенно разбитом состоянии.

– Ну как? – поинтересовался брат, пряча виноватые глаза. Бабушка не разговаривала с ним уже три дня.

Лира прошла на кухню, чтобы согреться горячим чаем после промозглого кладбища. Она не сердилась и в душе поддерживала его протест. Задействовав весь талант переговорщика, получилось донести до родственников, что не стоит собираться.

– Нормально.

– Когда мы разгребем кабинет? Зря ты уволила домработницу, там пыли дофигища.

Третья комната оставалась закрытой с момента переезда. Какой-то блок, вроде того, что не давал расплакаться, удерживал в стороне от материного кабинета. Не хотелось трогать предметы, тем самым «присваивая» их, пусть они немного постоят, покинутые, но хранящие тонкую связь с Милой. А при мысли о том, что кроме этой комнаты у них на очереди целая квартира, опускались руки и ничего не хотелось делать.

– Не сегодня. У меня репетиция после обеда. Если хочешь, сам разгребай.

– Нет, – поспешно отказался Лёва. – А домработницу вернешь?

– Нет.

Лёва с ворчанием покинул кухню, оставив сестру наедине с чашкой ассама и размышлениями. Она не понимала, зачем им домработница, если они не готовят, носят немнущиеся вещи, а пол в квартире чистит жужжащий диск.

* * *

После репетиции Лира не поехала домой. Ей требовалось время на себя, что-то радостное, и она постаралась найти это в торговом центре. Прогуляв по магазинам до самого закрытия и купив лишь мелочевку вроде косметических расходников, она поехала в «Деним» – увольняться. На каждую встречу с ребятами из луна-парка она шла с воодушевлением, хотелось сберечь позитив. Прокрадываясь на сцену «Денима», Ли рисковала всякий раз. Да и совесть окончательно замучила, убивая терапевтический эффект на корню. Кроме того, стоило признать, что три работы – это слишком.

После второго выхода Лира почувствовала, что заболевает. Ветра, что хлестали их с Ольгой Федоровной, выдули остатки сил, и какая-то дремавшая инфекция развернула в организме боевой лагерь. Неподатливые мышцы плохо слушались, мерцающие лампы резали глаза и ход времени изменился. Она только присела, как напарница в расплывающемся салатовом ореоле потянула ее за руку.

– Пора менять девчонок!

Тесная гримерка в ночном клубе видала всякое. Женские драчки, хищение ценностей, примеры истинной дружбы и проглоченные таблетки. Оттого ее обитательницы не удивлялись новенькой, весь перерыв глядящей в одну точку. У всех есть проблемы, каждый решает их как может. Или не решает.

«Всего тридцать минут. Потом я получу расчет и скажу Дэну, что больше не приду».

Внутренние часы подсказывали, что осталось совсем немного, когда случилось непредвиденное. Подвыпивший посетитель забрался на сцену к танцовщицам. На этот случай у девушек была инструкция: если гость не проявляет агрессии, не суетиться и позволить секьюрити делать свою работу. Но в тот момент, когда Лира надеялась, что обойдется, спроваживаемый мужчина сдернул ее на пол. Приземление с полутораметровой высоты напомнило о неудачных поддержках. Их учили группироваться при падении, чтобы минимизировать травмы: не выставлять кисти, завалиться на бок, не вставать сразу. Переведя дух, успела немного порадоваться: никого не зашибла и сама цела.