– Ты, конечно, купил хорошую, но сейчас не годную. До воды не дотащишь, да и посадка глубокая, намучаешься. Бери мою плоскодонку. Мне её двадцать лет назад Саня Малетин, кузнец наш, за двадцать пять рублей в огороде склепал. Она на вид неуклюжая, но в воде хорошо себя показала. Саня, дай Бог ему здоровья, – батя скупо перекрестился, – мастер настоящий! Не то, что теперь сын его, ротан…

Лодка, на вид напоминавшая игрушечный картонный пароход, какие мы клеили в школе на первомайские праздники, только в несколько раз больше, хранилась за забором в огороде. Сходив с утра в совхозную столярку, договорился с парнями о помощи, «за немного посидеть». Вернувшись, не теряя времени, нашли с батей вёсла, кованый самодельный же якорь, похожий на маленький однолемешный плуг, выпилили сидушку из толстой сосновой доски. В пять часов пришли трое, согласившиеся немного понапрягаться «за градус». Малетин Юрка сразу узнал работу своего отца.

– Да, точно! Это он делал, конкретно помню. Я самолично ему за конфеты кувалду на клепы держал…

Лодку перекинули через забор и на плечах понесли к берегу. Тут началось самое трудное. Пройдя с разгона несколько метров от берега, враз по щиколотки провалились и встали, как четыре столба, прижатые к тому же сверху листом клёпаного железа. Теперь, чтобы идти, нужно было вырывать ноги из липкой, словно нагретый гудрон, глины и пытаться шагнуть, проваливаясь одной ногой и рвать другую. Не видя из-за лежащей на плечах лодки подельников, каждый рвался в удобную для себя сторону, думая уже о том, чтобы не упасть и не быть прижатым этим «неконкретным плавсредством». С берега, стараясь перекричать нас, надрываясь орал Латок, увидевший такое мероприятие и прибежавший помогать.

– Вы встаньте смирно, кони, остановитесь. На мой счёт враз старайтесь шагать, не вразброс. И тянитесь к морю, на хер вы каждый в свою сторону прёте – порвать дядь Санин самоклёп всё равно не получится!.. Давай, на счёт, пасти свои закройте, тогда меня слышно будет. – Он, дождавшись напряжённой тишины, начал считать: и раз, и раз, и раз!..

Первым не выдержал Салтык, самый здоровый и тяжёлый из нас.

– А где два, падла?! Ты счёт не знаешь или тебя со вчерашнего склинило? Я уже по яйца утонул, не вылезу без упора! – Салтык наклонился и попытался упереться в зыбкое дно свободной рукой. Лодка моментально повалилась в его сторону, и он надсадно взвыл. – Вы чё на меня её опускаете, обалдели, давай бросаем, пока не задавила…

Латок, находясь на безопасном от болота расстоянии, нас не понимал и уже, сорвав прокуренный голос, сипел, призывая «пацанов» к подвигу.

– Колёк, бросать нельзя! Она прилипнет к глине, никакой силой не оторвёте потом, пробуйте как-то: на карачках ползите. Ближе к воде легче будет, там дно с песком пойдёт, твёрже!

Но, оказывается, даже бросить плавсредство теперь было проблематично. Заходя, лодку для удобства держали на плечах, и сейчас провалившись, могли опустить её только в середину между тел, прижав бортами себя к глине, что в конце концов и произошло…

…Через полчаса из-под берега по очереди выползала толпа с ног до головы заляпанных глиной мужиков. Салтык и его напарник по пилораме Серёга не смогли вытащить из природной ловушки ноги, обутые в короткие резиновые сапоги. Поэтому они были сорваны с ног, а потом с трудом выковырены из грязи.

Я, понимая, как подставил добровольных помощников, сбегал до торгующей самогоном бабки Голубихи.

Поправившие нервы мужики уже через полчаса от души смеялись, вспоминая происшествие. Латок пил и веселился со всеми, но предусмотрительно молчал.