Они молча шли минут пять, забравшись куда-то совсем вглубь, и, наконец, остановились возле большого белого вазона, из которого разноцветным водопадом изливались ароматные лиловые и пурпурные петунии. Соня уверенным движением запустила руку в глубину цветов и выудила оттуда пачку сигарет и зажигалку.

– Будете?

Кристина отрицательно покачала головой, не без изумления наблюдая за тем, как умненькая миниатюрная Соня ловко прикуривает. Впрочем, у нее наверняка очень нервная работа. И такую вредную привычку можно объяснить.

– У нас не очень одобряют курение, – Соня с немного кривоватой усмешкой кивнула на изумленный взгляд Кристины. – Поэтому вот так. – А потом выдохнула длинную струю дыма. – Мама Вероники жива и здорова.

Изумление нарастало.

– Но как же… Мне же Вероника сказала…

– Нам с Марком надо было что-то ей сказать, – Соня дымила как заправский дракон. – Ну, точнее с Марком Арнольдовичем. Мы... мы так и не смогли выработать нормальный консолидированный вариант – что отвечать Веронике на вопросы о том, куда делась ее дорогая мамочка. Не знаю, что говорил дочери Марк… Арнольдович, а я отвечала очень обтекаемым фразами – о том, что в жизни бывает так, что люди не могут быть вместе с тем, кого они любят – ну и все в таком духе, понимаете? – Кристина растерянно кивнула, а Соня продолжила: – Остальное Вероника досочинила сама. В силу своего понимания ситуации.

– А где же на самом деле мама Вероники? – после паузы и тихо спросила Кристина.

– Марк Арнольдович вам не рассказывал? – Соня внимательно посмотрела на нее.

Кристина отрицательно покачала головой.

– У нас не настолько близкие отношения. Все наше общение строится вокруг Вероники, и я не считала правильным задавать такие вопросы, пока сегодня не… – Крис замолчала.

– Вы правильно сделали, что спросили у меня, – Соня вытряхнула еще одну сигарету из пачки. – Это действительно касается Вероники, а раз Марк Арнольдович подписал вам документы, разрешающие посещения и общение, то… – Соня щелкнула зажигалкой, – то вы должны быть в курсе. В общем, если говорить совсем кратко и прямо, – Соня снова задымила, – то мать Веронику бросила.

– Такого не может быть… – потрясенно прошептала Кристина.

– Такое бывает сплошь и рядом, – резко ответила Соня. – Чаще всего подобное решение принимают совместно оба родителя и отдают такого ребенка в специализированное учреждение. Очень часто исчезает с горизонта отец, а остается только мать. Ради справедливости стоит сказать, что ситуация, когда от ребенка отказывается мать, но остается отец – довольно редкая.

– Какой кошмар…

– Это реальная картина, Кристина. Я работаю в этой сфере больше десяти лет. От таких детей часто отказываются. Это слишком сильное испытание, зачастую неподъёмное. Такие дети требуют больших затрат – психологических, эмоциональных, финансовых.

– Вероника чудесная!

Соня невесело усмехнулась.

– Одно другое не исключает, Кристина. И потом, вы видели лишь часть, и совсем небольшую часть….

– Я понимаю, что вы делаете большую работу! И спасибо вам за нее!

Соня посмотрела на нее с лёгким удивлением, усмехнулась.

– Это моя профессия, я за это получаю деньги. Хотя при работе с такими детьми без эмоционального контакта невозможно. Они все очень тонко чувствуют. И то, как к ним на самом деле относятся – они это чувствуют, поверьте.

– Я верю, – тихо отозвалась Кристина.

– Я очень привязана к Веронике. И очень благодарна Марку Арнольдовичу – он просто большой молодец во всем, что касается Вероники. Да и просто… – Соня вдруг замолчала, словно смутившись. А потом бодро продолжила: – А то, что он смог убедить вас… Это просто чудо какое-то. И Вероника вас приняла. Она чувствует, что вы ей искренне симпатизируете. Вот вам за это спасибо!