Добить его сейчас ничего не стоило. Но Ильтен подбежал к Терезе, обнимая, бормоча какую-то успокаивающую ерунду, гладя по спине. Она опомнилась. Она же не на войне, черт возьми.

– Пойдем, Тереза. – Ильтен аккуратно потянул ее к воротам. – Идем скорее домой.

Лика тихо плакала, трогая шею.

Роскошное платье было изорвано, измято и изгваздано. Как ни был Ильтен скуп, он признал, что с ним придется расстаться, и сам выбросил в мусорный контейнер. Да и до платья ли, когда Тереза вся избита? Хэнку не удалось ее достать, но перекаты, кувырки и прочие резкие маневры среди кирпичной крошки, камней, веток и стволов сделали свое дело: руки и ноги исцарапаны, тело в синяках. Ох, дорого заплатит за это Хэнк! Нынче, когда Ильтены легализованы, ничто не помешает подать в суд на наглого соседа. Избивать чужую жену никому не позволено. Будь ты хоть насквозь контуженным ветераном дюжины войн, надо держать себя в рамках. Хочешь руки поразмять – у тебя на то своя жена есть, а постороннюю не замай. Ох, и огребешь же ты! Он помогал Терезе, размякшей после ванны, смазывать синяки и царапины, а мысленно метал громы и молнии. Страшная месть ему даже ночью снилась.

Утром он изложил Терезе план действий. Им нужно отправить заявление в службу охрану безопасности по электронной почте, потом позвонить Маэдо и вызвать группу захвата, чтобы скрутили зохенова Хэнка и отвезли в тюрьму дожидаться суда. Затем связаться с другим отделом, чтобы забрали Лику и препроводили к новому диспетчеру, который найдет ей нового мужа…

Тереза его идею не оценила.

– Что за сраный бред?

– Почему бред? Господин Хэнк на тебя напал! Ему место на каторге.

– А тебе место в психиатрической лечебнице, – огрызнулась Тереза. – Он свою жену защищал. От меня. – Она невесело засмеялась. – Поступил, как мужик, это я уважаю. Значит, не только слабых и беззащитных умеет тиранить, может вписаться за женщину, когда необходимо.

– Он не должен был! Защитить – одно, и совсем другое – как он с тобой дрался. Насмерть! Мне было страшно за тебя. Проклятый Хэнк должен отдавать себе отчет, где он и с кем, и что позволительно, а что нет.

– Усохни! Сорвался Хэнк, с кем не бывает. – Импульсивная Тереза тоже порой перегибала палку, оттого и овладевшее Хэнком бешенство могла понять. – Сдали тормоза. Я сама виновата. Отхлестала Лику по роже, он вступился. Она, конечно, потаскушка, а он тупой дуб, но не в тюрьму же за это! И дрался он так себе… то есть неплохо дрался, – Тереза все-таки постаралась проявить объективность, – просто ни разу не попал. А я его знатно отметелила, – произнесла она со сдерживаемой гордостью. – И Лику тоже.

Ильтену даже в голову не приходило, что Тереза может рассматривать ситуацию с другого угла. Он совершенно растерялся.

– Как же так? То есть виноваты мы?

– Это Лика виновата, – буркнула Тереза.

– Значит, виновен господин Хэнк. Он за нее отвечает, – рассудил Ильтен.

– Он никак не может отвечать за то, что эта божья коровка бегает за тобой и выпрашивает поцелуи! Сдается мне, что в ответе за это ты, милый!

Ильтен выставил руки в защитном жесте.

– Тереза, я ничем ее не поощрял! Честное слово. Да, я виноват. Но только в том, что пытался с ней говорить в рамках этикета, не плюнул под ноги и не потащил за ухо к мужу, чтобы наказал за попытку измены. По-твоему, надо было так поступить?

Тереза с неудовольствием сморщилась. Она могла себе представить, как Хэнк наказал бы непутевую Лику. Такого врагу не пожелаешь.

– Хм… – задумчиво промолвил Ильтен. – Выходит, все взаимно виноваты. Вот засада. Нужно тогда как-то мириться, соседи все-таки. А как? Кто перед кем извиняться будет?