Этот обед можно было считать самым нелепым происшествием в моей жизни.

Маркиз дал согласие на нашу помолвку. Для него не имело значения, кто из дочерей свяжет его с герцогской семьей. Оба его ребенка были ему одинаково безразличны.

Чего нельзя было сказать об Изабелле. Она обожала свою дочь и презирала меня. В ее глазах я была мусором и должна была находиться там, где и положено любому мусору — на помойке.

И уж точно я не имела права красть жениха ее ненаглядной Летиции.

Завершился обед в атмосфере ненависти и отчаяния. Изабелла не притронулась к еде — от злости ей кусок в горло не лез, а ее дочь была просто не в состоянии есть. Стоило ей только открыть рот, как из него вырвались бы рыдания. Она едва сдерживалась.

Провожать герцога я вышла в гордом одиночестве. Он хотел побыть немного со своей невестой, и маркиз охотно оставил нас одних. У него появилось много работы, о которой следовало позаботиться прямо сейчас. Например, подготовить кучу документов для плодотворного сотрудничества с герцогом Каллахан.

Изабелла увела куда-то Летицию — они не успели подняться на второй этаж, как особняк огласили громкие рыдания. Сестрица больше не могла держать себя в руках.

Мне нравились эти звуки.

Герцог остановился на первой ступени, взял меня за руку, накрыв пальчики широкой ладонью — со стороны это должно было выглядеть очень трогательно и мило, я оценила его способность создавать обманчивое впечатление.

— Я сделал, как вы просили. Спальня уже подготовлена для вас. Но, позвольте узнать, что вы планируете делать дальше? Мне нужен веский предлог, чтобы забрать вас.

— Об этом можете не беспокоиться. Я все сделаю в лучшем виде.

Он с сомнением кивнул. Герцог не верил в меня, но это не задевало. Он просто слишком плохо меня знал.

Я способна была навредить себе, чтобы добиться желаемого. В седьмом классе я сама сломала себе ногу, только бы не ехать на лето в деревню.

Сейчас же на кону стояла моя жизнь.

Было немного страшно возвращаться в особняк, когда герцог уехал. Внутри меня ждали две изголодавшиеся по крови пираньи.

Я постояла немного на крыльце, наблюдая за тем, как небо окрашивается в розовый, потом сбежала по ступеням, обошла здание и вошла внутрь через кухню. На второй этаж вновь поднялась по лестнице для слуг. Изабелла и Летиция настолько преисполнились в своем аристократическом величии, что едва ли вообще знали о ней.

И если Изабелле приходилось выполнять обязанности хозяйки дома, из-за чего она хотя бы знала, где находится склад и кухня, Летиция легко умерла бы от голода, если бы в столовой перестали накрывать стол…

⋄⋄⋄

Следующие несколько дней мне приходилось нелегко. Пока герцог разбирался с официальной частью нашей помолвки, на мои плечи легло самое сложное испытание — я должна была выжить.

Это оказалось неожиданно просто, всё, что мне нужно было сделать, — сказаться больной и не выходить из комнаты. А если вдруг кто-то из дорогих родственников изъявлял желание меня проведать, Клара с печальным видом докладывала, что леди спит и ее лучше не тревожить.

Семейный врач охотно поддержал мою ложь. Для этого мне пришлось отдать ему больше половины той суммы, что мне выделяли на месячное содержание, но я ни о чем не жалела.

Моя жизнь определенно стоила дороже пары десятков золотых монет.

Записку от герцога я получила на третий день своей «болезни». На дорогой тисненой бумаге было написано всего несколько слов:

«Всё готово. Остальное за вами».

Размениваться на любезности герцог не посчитал нужным, его сухое и грубоватое послание было почти оскорбительным. Получи от него подобную записку Летиция, неделю бы не выходила из комнаты, рыдая в подушку. Розанна, вероятно, повела бы себя так же.