Что это значило? Пилот делает все возможное, когда вступает в воздушный бой с противником. Но как может сделать все возможное адмирал? Тактические операции осуществляются командирами эскадрилий, которые таким образом делают все возможное. Но как может сделать все возможное командующий авиабригадой?
Адмирал Арима имел свой сокровенный ответ на этот вопрос. 15 октября тактическое соединение американского флота было замечено к востоку от Лусона. Приняли решение поднять против него все наличные самолеты – армейские и морской авиации. Когда самолеты 26-й авиабригады приготовились стартовать для выполнения задания с аэродрома Николс, адмирал Арима неожиданно объявил, что поведет бригаду сам. В то время как помощники и офицеры штаба отговаривали адмирала, Арима снял с мундира все знаки различия и сел в самолет-лидер второго эшелона, состоявшего из 13 бомбардировщиков типа 1, 16 Зеро и 70 армейских истребителей. В 15.54 Арима обнаружил на расстоянии 240 миль, по азимуту 65 градусов от Манилы, корабли противника. Он приказал самолетам атаковать противника. На своем собственном самолете он врезался во вражеский авианосец.[11]
Война быстро приближалась к неизбежной катастрофе. К командирам подразделений теперь предъявлялись максимальные требования. Возможно, об этом и думал адмирал Арима, решившись на боевую операцию, из которой не было возврата.
Таким образом, японский боевой дух, дух камикадзе, называйте его как хотите, проявлялся осенью 1944 года вполне очевидно. Он достиг апогея в атаках камикадзе – в чрезвычайных условиях, сделавших эти атаки неизбежными.
Тадаси Накадзима
Глава 6 СЕБУ
(октябрь 1944 г.)
Прибытие подразделения «Ямато»
Утром 20 октября я вернулся в Мабалакат из Манилы, и капитан Тамаи кратко ознакомил меня с организацией нового специального ударного корпуса.
– Накадзима, – сообщил он, – подразделение «Ямато», входящее в корпус, сегодня в полдень направляется в Себу. Вы будете сопровождать это подразделение на своем самолете вместе с тремя другими, а в Себу вам следует подготовить еще одну специальную ударную группу.
В полдень я находился уже в 400 милях к югу, ведя звено из восьми истребителей Зеро. Мы летели над горами, которые окаймляют восточный берег острова Себу, и собирались приземлиться на базе морской авиации, расположенной непосредственно к северу от города Себу. Как инструктору летной подготовки 201-й авиагруппы в Мабалакате мне поручили привести эти самолеты в Себу. Операция была настолько засекречена, что пилоты трех других самолетов ничего не знали о том, что сопровождают подразделение «Ямато» вновь сформированного специального ударного корпуса.
Как только севшие на аэродром при свете заходящего тропического солнца самолеты остановились на бетонной полосе, к ним подбежали механики для осмотра. Отстегивая свой парашют, я приказал немедленно собрать весь персонал базы и затем радировал в Мабалакат о нашем благополучном прибытии.
Посадка восьми Зеро настроила личный состав базы на ожидание чего-то необычного. Офицеры и обслуживающий персонал собрались на командно-диспетчерском пункте аэродрома. Для обращения к ним я взобрался на импровизированную трибуну из деревянных ящиков. Аудитория знала о высадке противника в Лейте, отделенного от Себу лишь нешироким морем Камотес, и догадывалась, что я буду говорить об этом. Люди понимали, что наше внезапное прибытие означало что-то важное, их глаза горели ожиданием. Их нетерпение разжигалось моей напряженностью и стремлением казаться спокойным.
– Военная обстановка чрезвычайно опасная, – начал я. – Если противнику удастся создать базы ВВС на Лейте, оперативная зона, доступная его бомбардировщикам «В-24», распространится через Восточно-Китайское море на континент. Таким образом он поставит под угрозу снабжение Японии топливом из Южного Китая. Без топлива не сможет действовать наш флот.