– Все мы здесь сдохнем! Мокрые, вонючие, обессиленные. Без хлеба и зрелищ! Ради чего все это? Ради денег? Так я их пропью за неделю, – мрачно добавил возрастной промывальщик Хмырь.

В его стальных глазах бесшабашно суетилось море. Он сжимал алюминиевою кружку с чаем и смотрел на всех, словно вокруг него собрались сокамерники. Хмырь был бывший зек. Его лоб был изрезан морщинами, свидетелями его жёсткой жизни. Глаза потухли, но в них светился стальной цвет задушенной надежды. Угрюмый подбородок походил на битый кирпич. Щетиной заросли щеки. А его вид напоминал римского гладиатора. Он давно безнадёжно убил в себе доброту, святость и надежду. Судьба была безжалостна к нему. Он проклинал себя за неуживчивый, злой характер. За упертость мыслей, за склонность к склокам, за поганое качество применять по пьянке силу. Он ненавидел людей. Они были все для него «хлебальниками» жизни, хлебающие свой ежедневный суп и не к чему не годные, особенно здесь – среди сильных мужиков с отбитыми мозгами и кулаками.

– Деньги – это навоз! Сегодня нет, а завтра воз! Наша жизнь подобна ходу солнца на небе. Мы родились, когда солнце взошло, арык журчал. Утро – это детство, счастья свет. Полдень – солнце в зените. Это наша зрелость. Вечер – пожилые годы. Сумрак и прохлада во всем. И, наконец, закат – окончание. Итог твоего хождения по мукам, – выпалил Богомол залпом и замер от удивления сказанному, словно смущаясь своей заумности.

– Я думаю, что надо оценивать себя по своим делам. Итог нашей жизни – это вот эти бутылки с золотом, наполненные нашим трудовым потом. Все остальное – это бульба. Кому с хреном, кому со сметаной. Ешь – не хочу! – и Сеня нежно погладил наполненные шлихом бутылки. Словно перед ним красовалась прелести сочной девушки.

Солнце расслабленно разливалось по всему небу. Его оранжевое дыхание проникало в нас, словно молитва.

Как все взаимосвязано в жизни. И я понимал, что мне не нужна другая судьба, другая профессия, кроме той, которую мне подарили Бог, Томск и Россия.

– Егор! Отзовись. Тебя радист на связь с конторой вызывает.

– Бегу! Кому я на ночь понадобился. Что им там не спится?

Я вбежал в неказистый дом без крыши, накрытый брезентовым пологом. В доме-палатке было тепло и пахло солёной рыбой. За обшарканным столом сидел наш радист Алик и по громкой связи с кем-то разговаривал.

– Так точно, Леонид Борисович. Все передам. Не волнуйтесь! Выполним. Куда мы денемся! Егор, ответь главному геологу.

Радист протянул мне микрофон.

– Добрый вечер, Леонид Борисович! Егор слушает! Что там стряслось?

– Егор! Вы на пороге открытия! Мы сегодня получили результаты анализов ваших проб. Поздравляю! Все присланные пробы доказывают наличие в отложениях золота. Надо только оконтурить золотоносные осадки и постараться предварительно подсчитать запасы. Расширьте зону поисков. А рабочие пусть не халтурят. Копают шурфы строго по проекту. Количество шурфов надо увеличить. Расширьте контуры участка. И следите за качественным опробованием выработок.

– Вас понял!

– И все силы бросьте на выполнение геологического задания. Золото – это похвально! Но от нас страна ждёт комплексного решения. Нужны также скопления других цветных и драгоценных металлов. Природные условия у нас схожи с богатыми россыпями Аляски. Увеличьте количество маршрутов в районах побережья и на близлежащих площадях. Фиксируйте каждое проявление металлов в обнажениях и шлихах. Я верю в вас, мальчики! Конец связи!

Комната наполнилась тишиной, лишь осипший треск помех включённой рации прерывал её спокойное состояние.

– Час от часу не легче! Мы что – двужильные? Люди устали. Питание дрянь! Все мокрые до трусов. А нам увеличивают и увеличивают объёмы работ, – воскликнул я угрюмо. – Сдохнем в маршруте. И что дальше?