– Про охоту мы спрашивать не будем. Поняли, – ободряюще кивнула я подруге, и та криво улыбнулась.

Стас, склонив голову, уточнил:

– Ожидаются проблемы?

Я покосилась на Марго, не зная, как ответить на этот вопрос.

– Нет-нет. Все будет в порядке, – отозвалась подруга, натягивая на лицо улыбку и расправляя плечи. – Не подумай, я никого не осуждаю, да и мясо ем…

Стас с сомнением покосился уже на меня, а я уверенно показала ему большой палец.

– Если в руки не дадут двустволку и не отправят сокращать численность кроликов – все пройдет как по маслу.

Марго побледнела еще сильнее. Да, зря я про кроликов упомянула…

– Понял. Но если при случае скажете отцу, что вы против охоты – я не расстроюсь. И в целом, если родители будут говорить что-то идущее вразрез с вашими убеждениями – не молчите, – отозвался Стас, откидываясь на спинку кресла. – Ни моя помощница, ни невеста не обязаны им нравиться. Просто будьте собой.

Я с сомнением покосилась на стену с оружием, а после на Стаса.

Не понимаю.

Он хочет, чтобы невеста понравилась его родителям или наоборот разозлила?

Вначале мы услышали стук каблуков, а после и увидели. Чета Князевых спустилась со второго этажа.

Кремовое платье, низкий каблучок, который все равно делал его обладательницу выше спутника на целую голову и внимательный взгляд, который прошелся по нам с Марго. Будь я более впечатлительной особой – я бы вскочила, вытянув руки по швам, а так, только села ровнее, растягивая губы в вежливой, но слегка натянутой улыбке.

Ну здравствуйте, мама Стаса…

– Здравствуй, сынок! – улыбнулась она, подходя к нам вместе с Филиппом Петровичем.

Интересная пара.

Он – невысокий, крепко сбитый, с легкой сединой в смолянистых волосах. Каждое движение – отточено, экономно, словно он заранее знает, что и как сделать. У Стаса есть такая же скупость в движениях и словах. И чувствуется, что эта скупость не из-за лени, не из-за того, что ему нечего сказать, просто он очень бережно относится к словам, вкладывая в простую фразу будто гораздо больше смысла…

Задумавшись и засмотревшись на Филиппа Петровича, который открывался рядом с женой гораздо глубже, я упустила момент, когда родители Стаса подошли к нам ближе.

– Здравствуйте, девочки. Очень рада познакомиться, наконец, с вами, особенно с невестой моего сына.

Она выжидающе улыбнулась, переведя взгляд с Марго на меня и обратно, а мы только кивнули, как болванчики, растягивая губы в вежливой улыбке и синхронно ответили: «Спасибо».

С такой же замершей на губах улыбкой, она повернулась к Стасу и выразительно подняла бровь.

– Привет, мама, – словно по команде ответил он, пряча усмешку. – Мы будем сидеть здесь или пройдем в столовую?

– В столовую, – едва заметно поджала она губы, отчего ее лицо, на котором отсутствовал и намек на мимические морщины, тут же сделалось неприятным.

Как сильно меняет людей улыбка…

Будто подумав о том же, мама Стаса вновь улыбнулась и, элегантно склонив голову, уточнила:

– Сынок, ты разве не хочешь представить меня своим девочкам?

– Разумеется, – кивнул он и указал на нас. – Мама – это Кира и Марго. Девушки, это моя мама – Элеонора Сергеевна.

Еще одна обладательница редкого имени. Марго, наверное, в восторге.

Мы вежливо покивали с подругой, произнеся что-то вроде «здравствуйте, очень приятно», и замолкли, следя за продолжением разговора и готовые реагировать по первому требованию «нанимателя».

Элеонора Сергеевна переглянулась с нахмурившимся мужем, который тут же качнул головой.

– Сынок, я немного не поняла, кто из девушек твоя невеста?

Она вновь перевела взгляд с меня на Марго, будто ожидая, что кто-то из нас поднимет руку и пискнет: «я». Но нет, тоже переглянувшись и покосившись на Стаса, по губам которого скользнула легкая усмешка, мы продолжили молча улыбаться.