Нет. Спать со своим боссом, вопреки здравому смыслу, нельзя.
Кто потом будет маме помогать, после того, как меня уволят? Или я сама это сделаю.
— Флакон там, упаковка остались от твоего снотворного?
— Да-да…
Я оборачиваюсь, вцепляюсь в ручку двери.
— В сумочке. Сейчас принесу.
Стальная хватка на запястье не дает дернуть за ручку. Касание обжигает, и я сглатываю, боясь глянуть на Бестужева.
Это издевательство какое-то…
— Я сам, — недовольно выговаривает, буквально отодвигая меня от порога. — А то изнасилуешь мне кого-нибудь.
Ой. Не надо мне такого счастья…
Босс возвращается через несколько минут с сумкой. Передает в мои дрожащие руки. Я, кажется, еще и с дозой переборщила. Кто ж знал, что там внутри не привычный мне препарат?
Сажусь на диван, закидываю ногу на ногу и пытаюсь отвлечься от ноющего желания во всем теле.
А ну-ка хватит!
Я и до этого момента возбужденная была, но не бросалась ни на кого! А тут чепуха какая-то — и сразу стала маньячкой!
Копошусь в сумочке, достаю небольшой флакончик, на дне которого осталось совсем немного жидкости. Боже, я дура. Точно дура. Сегодня же выкину все, что связывает меня с прошлой жизнью.
Прежде чем отдать боссу чудо-средство, которым раньше его считала, вчитываюсь в название.
Не поняла…
Перечитываю еще раз.
Это что-то типа афродизиака?
— Что там?
— Ну… Ничего хорошего. Хотите посмотреть?
— По твоему лицу и так все видно, — прочищает горло. И, сев в свое кресло, откидывается на спинку. Закрывает глаза, делает дыхательную гимнастику. Блин, он-то больше выпил, чем я… Но затем приходит в себя и неожиданно усмехается, стреляя в меня насмешливым взглядом. — Что, Тихомирова, без помощи препаратов твои мужики не справляются?
Хочется сказать, что у меня кроме того незнакомца никого не было, но… Пусть думает, что у меня активная половая жизнь!
— Это не мое, — бурчу.
— И откуда оно у тебя тогда?
— Не знаю. Мама аптекарь. Может, я схватила что-то не то, и вот…
Блин, дура. Я не проверила этикетку, когда брала флакон. Привыкла, так как снотворное всегда лежит в одном месте. Но я не догадалась, что мама могла сделать перестановку.
Дура беспечная.
— А снотворное тебе зачем?
— Сплю плохо, — отмазываюсь.
Достаю телефон и, нервно мотая ногой, ищу в интернете примерное время действия этого препарата.
— Несколько часов… — округляю от шока глаза и неверяще повторяю это несколько раз. Я рядом с Бестужевым десять минут держусь и уже готова бросить все и убежать в туалет. А тут несколько часов наедине с ним? Я не смогу.
— Что «несколько часов»? — переспрашивает он меня. Огорчать его или не стоит?
— Действовать будет.
Вижу, как мужчина напрягается. Даже вена на лбу проступает.
— Я тебя убью, — тихо и пугающе говорит он, вставая из-за стола и упираясь в него ладонями. А я ноги на диван закидываю и забиваюсь в угол.
— Не убьете, — неуверенно заявляю. — Вам потом без меня скучно будет.
— Уж лучше в спокойствии, чем в таком состоянии.
Он бьет кулаком о стол, да так, что все предметы на нем подпрыгивают.
Ух… А это заводит даже, совсем немножко.
— Я обязательно извинюсь за это!
— Как? Сексом? Тогда самое время.
На мгновение мне кажется, что он потянулся к пряжке ремня, а потом остановился.
— Вот не ожидала я от вас такого! Решили воспользоваться ситуацией! Непорядочный вы человек, Ян Александрович.
— Я здесь непорядочный? Накачала какой-то виагрой и чуть не накинулась на меня.
— Не накинулась бы. Я, в отличие от вас, могу себя в руках держать. ЭЭто вас изолировать нужно!
Не знаю, что творится в голове босса, но четко вижу все эмоции на его лице. Сжимает крепко челюсти, аж желваки на скулах выделяются.