— Я у них и подсмотрела.

Славка услышала скрип двери и вскочила:

— Мама пришла.

Крис отвлёкся от разглядывания пластилиновых фигурок и вышел из комнаты первым. Славка нагнала его в коридоре и, схватив за руку, переплела пальцы.

— Мам, это Крис.

Зофья остановилась в дверях кухни, чуть сощурилась. Крис тоже смотрел на неё во все глаза, искал горб, рот, полный кривых зубов, седую шевелюру и, возможно, костяную ногу. Местные так сильно запугивали ведьмой, но реальность даже несколько разочаровала. Зофья была красивой. И это он понял сразу, даже своим детским умом и несформировавшейся мужественностью. Она была яркой, красивой и очень непривычной, словно герцогиня или королева в костюме обычной женщины. С вечно лохматой Славкой их объединяли только пуговичные глаза, чёрные, как волчьи ягоды. Волосы Зофьи явственно отливали тёмной медью, а Славкины напоминали чёрный кудрявый дым.

Крис с трудом отвёл слишком уж пристальный взгляд и поздоровался.

— Добрый день.

— Так вот ты какой, Шинук.

Славка тут же выложила всё про побег Криса и необходимость собрать вещи. Не рассчитывая на отказ, прямо попросила:

— Мам, я с ним пойду. Мы запрыгнем на крышу поезда и поедем в Краснодар. Будем вместе искать его папу.

— Хорошо, — легко согласилась Зофья, — но сначала давай посмотрю, что там у Криса со спиной. Иди, поставь обед и чай. Твой гость, небось, голоден.

Славка тут же побежала на кухню, а Зофья пригласила Криса в другую комнату, выполняющую функции гостиной. Он бегло оглядел довольно маленькое помещение. Одну стену занимала большая белёная печка, точно такая же была у бабы Любы, но Крис воспринимал её как декор, потому что ни разу не видел, чтобы её топили. Летом в этом не было необходимости. На диване и кресле лежали плетёные из цветных тряпочек круглые коврики, а у самой печки — связка дров. И опять никаких ведьмовских атрибутов, всё обычное и не колдовское. Разве что множество тикающих часов намекало на странность этого места.

Зофья указала рукой на кресло.

— Снимай рубашку, погляжу на твою спину.

Пока Крис расстёгивал пуговицы и раздевался, старательно втягивая мягкий живот, Зофья достала из комода тёмный пузырёк и объёмный клочок ваты.

Крис принюхался, пытаясь уловить необычный лечебный аромат.

— Это какая-то особенная колдовская мазь?

Зофья хмыкнула.

— Очень особенная. Зелёнка называется. Я её в аптеке беру.

И сразу же прижала к длинной ссадине мокрый клочок ваты. Крис вздрогнул, закусил губу, но промолчал. Зофья с интересом заглянула в его лицо и обработала следующую рану.

— Не передумал бежать из дома?

— Вы думаете, я не могу? Ещё как смогу! Я её не боюсь.

— Боишься. Но ты не убежишь, потому что это сильно расстроит твоих родителей. Особенно маму.

Крис изумлённо оглядел непроницаемое лицо Зофьи.

— Так я к ним и побегу.

— Не добежишь. В лесу волки.

— Нет там никаких волков, — не очень уверенно запротестовал Крис и снова вздрогнул, ощутив жгучее покалывание на спине.

— Ну, допустим, нет, но есть кое-что пострашнее.

— Что страшнее?

Зофья помазала ссадины на пояснице и, только закрутив пузырёк, ответила:

— Твои собственные страхи, — убрав в комод вату, добавила: — Лето уже заканчивается. Потерпи немного. Рубашку пока не надевай. Пусть высохнет зелёнка. Если хочешь, накинь на плечи покрывало.

Крис оглядел цветастое тонкое покрывало, судя по всему, ручной работы и потянулся за своей рубашкой. За эти два месяца она превратилась в серую ветошь. Свои вещи он стирал сам, и его белые футболки давно расцветились трудновыводимыми пятнами. Этой рубашке досталось больше всех, в ней он чаще всего бегал в лес к Славке и даже прыгал в речку.