Невольно поправляю прическу и облизываю пересохшие губы. Готовясь пропеть:
– Какая встреча! Мин, ты красавчик, несмотря на полную потерю волос!
И вдруг слышу:
– Стой там, Мэй Ли. Тебя никто не звал. Я уже давно за тобой наблюдаю. Но поскольку ты уходить не собираешься, мне пришлось остановить тренировочный бой. И подойти самому. Тебе разве не сказали, что женщинам здесь делать нечего?
Я испытываю глубокое разочарование. Выходит, он давно меня заметил, но решил сделать вид, что мы незнакомы. Со вздохом говорю через кусты:
– А поздороваться не хочешь?
– Я еще вчера дал понять, что говорить с тобой не собираюсь.
– Но ведь говоришь!
– Уходи! Это все! Больше ни слова!
И этот туда же!
Люди добрые, что с мужиками-то делается?! Один торчит безвылазно на Стене, строителя из себя изображает, другой утонул в беспросветной печали, залив глаза и разум дурью, третий заперся в монастыре! Постриг принял! А империя гибнет! Вот-вот, и ее разворуют беспринципные алчные Гао! Пока еще вырастет Третий принц! И каким он вырастет под влиянием регента-дяди?
Даже если у мальчика есть задатки, чтобы стать дельным правителем, на него будут давить и всячески оттирать от реальной власти.
Я беру себя в руки. Этого нельзя допустить. Ну, хоть одного настоящего мужчину я могу привести в чувство?! И вернуть к жизни. Не будь я настоящая женщина! Ну, держись, принц Ран Мин!
– Я уйду, – голос мой вкрадчив. – Но дай слово, что выслушаешь меня.
– Никаких слов тебе я давать не собираюсь.
– Хорошо. Вечером у грота, как только стемнеет. Там же, где вчера. Просто выслушай.
Я задом отползаю на тропинку, поскольку Ран Мин все равно молчит.
Интересно: придет, не придет?
Глава 5
Обед в меня не лезет, хотя на этот раз мои оголодавшие фрейлины расстарались. И раздобыли мясо. Оказалось, и окаменевшее мужское сердце способно смягчиться от женских слез. Кто-то из монахов подстрелил фазана.
Суп наваристый, мясо нежное. Леди с удовольствием обсасывают косточки и последние скудные новости. Мы ведь отрезаны здесь от внешнего мира. Ну а я ухожу в свои мысли. О предстоящем свидании. А что если Мин не придет?!
Он был такой непреклонный, когда застукал меня в кустах. Холоден, как лед. Бр-рррр…
До вечера откровенно маюсь, осматривая местные достопримечательности. Будда, Будда, снова Будда… У меня в глаза уже троится!
Но перед каждой статуей смиренно преклоняю колени. Так что к вечеру они невыносимо болят, разбитые в кровь. А ноги меня почти не держат.
– Вам надо отдохнуть, ваше императорское высочество, – щебечут придворные дамы, которые заметно ожили то ли от фазана, то ли от обилия вокруг мускулистых, молчаливых мужчин. Выказывающих гостеприимство.
– Мне надо помолиться.
– Да вы весь день молились! – переглядываются леди.
– Это особая молитва. Поэтому в пещеру я пойду одна. Великая Гуаньинь мне открылась. И сегодня я надеюсь всерьез поправить свою карму. А вы мне не мешайте, слышите?
– Но что если вы к полуночи не вернетесь?!
– Тогда дозволяю меня поискать, – ехидно говорю я.
Сдается, мне, что отсутствие госпожи девушкам только на руку. Обед им обеспечили, но как насчет завтрака? И в дорогу надо бы кое-что собрать из провизии. Пойдут просительницами к затворникам. У юных леди, вон, уже и щечки зарумянились!
Ах, ну почему эти монахи, такие красивые?! Нравственность женской половины моей скромной свиты под угрозой.
Но мои мысли сейчас не об этом. Мне предстоит уговорить принца Ран Мина вернуться в Пекин. Вчера я уже потерпела неудачу, Лин мне отказал.
И вот я снова, спотыкаясь от волнения, да еще и ноги невыносимо болят, бреду к гроту, где находится статуя богини Гуаньинь. Но на этот раз располагаюсь на берегу пруда. Сижу, как Аленушка на известной картине Васнецова. Грусть тоска меня одолевает. Пригорюнилась.