Елена вяло поморщилась – использовать перепуганную девчонку таким образом ей не хотелось. Ребенок совсем еще. На свадьбу везли. К первой брачной ночи готовили. Про то, что может сотворить с перепуганной девицей темная ведьма, думать не хотелось. В арсенале нарватки имелось немало гнусных и мерзких ритуалов. Племя горцев, её породившее, в жалости к себе подобным, замечено не было.

Сплюнув, Елена представила себе маркиза Бийского, упившегося васнейского и эту нежную девочку в одной постели и скривилась от гадливости. Девчонка рыжая ей еще спасибо сказать должна. По – хорошему – соплячка малолетняя не представляет, от какого скотства ее спасло своевременное вмешательство Елены.

– Отправим Доломео вестника – принял решение Проклятый маг и требовательно взглянул на Марта – Чего застыл, вьюноша? Особое приглашение надобно? Запускай вестника, а я ему надиктую.

Март отчаянно покраснел, затем, побледнел и стыдливо потупился.

– Вестника, господин Призрак? – запинаясь, переспросил он – Но, я не умею. Уважаемый придворный маг говорил, что это трудное колдовство. Сложные пассы, формулы. Простите.

Проклятый маг, зависнув над головой, огорченного собственной бесполезностью, Марта, разразился ругательствами, при чем, используя разные слова и выражения, местами, не совсем понятные. Например, что значит «паскудник мерзопакостный» – поняли все, а вот о том, кто такой «лох безрогий, рамсы попутавший» – знала одна Елена.

Закончив браниться, маг угрюмо надулся. Из навершия жезла высунула мордочку любопытная саламандра, пребывающая нынче в своей звериной ипостаси и Март, тут же, с готовностью уставился на неё, полными восхищения, глазами. Призрак мигом насупился, шикнул на элементальку и та, пыхнув огоньком, скрылась с глаз.

– Ладно – ворча, поднялась с земли притомившаяся Стерха – Пособлю вам, неумехам, меленько, только, чур – морды не кривить и губы не дуть! Волшба мне предстоит действенная, но с виду, не шибко приятная, да и пахнет соответственно.

Стерха-Стааша отошла подальше от честной компании и что-то невразумительно забормотала себе под нос, временами порыкивая, иногда, переходя на свист и шипение.

Елена, вытянув шею и не испытывая ни капли беспокойства, наблюдала за действиями Тёмной, Призрак одобрительно кивал головой, топорща пушистую бороденку, а Март, на всякий случай, отошел подальше – кто их знает, этих ведьм? Наколдует чиряк на причинном месте или, бельмо на глаз – ходи потом и жизни радуйся, коли сможешь.

О Людвиге и подавно, речи не было – заслышав приглушенное бормотание, тот, обхватив лошадку за грустную морду, вместе с ней, и с телегой, скрылся в кустах – чур его! Хватит с Людвига ведьмы и ее нечистого колдовства!

Ведьма чего-то там странного творила над кучей веточек и камней. Кругом ходила, носом горбатым трясла, шепча что-то невразумительно. Под конец колдовства непонятного извлекла из кармашка потайного склянку и выплеснула содержимое прямо на ту самую композицию.

Завоняло знатно, у Марта из глаз слезу вышибло легко, да сопли из носа.

– Готов гонец – усмешка коснулась губ, оживляя смуглое лицо горянки – Диктуй свое послание, маг.

Ведьма расщедрилась, истратив силу свою не на одного гонца, а на двух, своеобразных таких, страшненьких. Перед честной компанией стояли, стояло, в общем, появилось два полутрупа. Почему полутрупа? Потому что, с виду они-то, трупами выглядели настоящими – лиса с облезлым хвостом, ковыляющая на трех лапах, да птиц непонятный, с перьями, встопорщенными и, затянутыми мутной пленкой, глазами. Но, вопреки законам природы, двигались те полутрупы весьма бойко – лиса на трех лапах шастала так скоро, что и на четырех не всяк за ней угнаться мог, а птиц скакал сноровисто и крыльями хлопал шумно, норовя взлететь. И, опять же – плевать было этим гонцам на белый день, точно и не детища они темной силы, а всамделишные лесные обитатели.