– Но это я сразу понял. Лучше расскажи подробней, что с её здоровьем?

– Там плохо все. Мы даже в больницу её положить из-за него не можем. Она ведь в розыске, а рак уже ей шансов не оставил. В запущенную форму переходит, помочь теперь может только Израиль или Германия. И то, гарантий нет, как и возможности. Денег столько нет и выехать не реально. В общем, я в ступоре.

– Тогда отведи собаку домой, телефон тоже оставь дома, переоденься так, чтобы быть неузнаваемой и выходи обратно. Мы тебя ждать будем в черном БМВ, 0161 номер, только смотри, телефон дома оставь, а то схватишь машинально, дома ещё есть кто?

– Дочь, ей шестнадцать лет.

– Дочери ни слова, куда и с кем. Все поняла?

– Да.

– Тогда бегом, Танюш, времени сама говоришь у нас нет совсем, Юлю надо спасать.

– Я все поняла.

– Во дела брат, беда у нас не простая, времени нет, плохо всё получается…

– Вот я чувствовал, что-то не так, не могло всё так легко сложиться, вот они подводные камни.

Мишань, а если я спасти её не смогу?

– Ты подожди руки опускать! Еще ничего не известно.

– Ты прав. Это я от волнения. Вытащу её, чего бы это мне не стоило… Раздавлю эту тварь! Вместе с подданными!

– Вот теперь совсем другое дело, а то распустил сопли раньше времени.

Усевшись в машину, Кирилл полез в свой чемодан, выложил из него всё содержимое в кучу. Затем открыл еще одно дно, которое в этом чемодане было специально устроено. Оттуда он достал еще один кейс и открыл его. В нем находилось два пистолета марки «Глок 17» и несколько оснащённых до отказа магазинов.

– Вот это красота! – Увидев оружие, произнес Мишаня.

– Один твой, – сказал Кирилл, протянув пистолет Мише. – Стрелять то не разучился? До войны, я надеюсь, не дойдет, но так спокойнее. – Если что, стрелять будем в воздух или, в крайнем случае, по конечностям.

– Вот это вещь, Кирюха! Да твоему чемодану цены нет! У тебя там ядерной бомбы, случайно, не имеется?

– Бомба нам не нужна. Мне достаточно иметь от нее просто кнопку.

– И то верно! Взгляни, это Танюха идет, в платке и очках?

– Похоже, что она, на нас курс держит. – Точно она. – Присаживайся назад, Танюш – сказал Кирилл, опустив окно. – Да ты мастер конспирации, Татьяна Викторовна!

– Жизнь научила, пришлось.

– И правда: «жизнь лучший учитель». – Говори адрес, поедем за Юленькой.

– Помнится, ты её Чернявой называл.

– Называл, – сказал, выдохнув с сожалением, Кирилл, – Но боюсь теперь прав у меня таких нет.

– Да, обидел ты ее сильно. Но ты же знаешь, не умеет она обиду долго держать. Замуж вышла лишь спустя восемнадцать лет ожиданий, думала, нет тебя в живых или просто давно забыл о ней.

– Если бы так, Танюш, – если бы это было так просто. Двадцать лет живёт она во мне и словно рана ноет, не заживает. Закончил службу за границей и бегом сюда. Мне ведь даже родителей похоронить не разрешили! Пулю в лоб хотел пустить! Но Юля приснилась, не позволила, нельзя говорит, не смей, нужен ты мне очень. В общем, долгая история, не до снов сейчас.

Татьяна смотрела на него, пока он говорил обернувшись через спинку сидения к ней лицом – глаза его были полны слез. И ей сразу стало понятно – он действительно всё еще любит Юлю.

– Я боюсь, что ты опоздал, Кирюш, она совсем слегла. Не знаю, как родителям сказать. Папа его убьет и сядет за это в тюрьму, а нам как жить потом с этим?

– Неужели всё настолько плохо?

– Очень плохо.

Татьяна снова зарыдала.

– Никогда себе этого не прощу – подумал Кирилл. По лицу его текли слезы, а душа просто разрывалась от боли.

– Ничего, Танюш, есть у меня шестое чувство, все будет хорошо. Мы в лепешку расшибемся, но все будет как надо.