– Да что сегодня за день, когда это закончится? Так, Вивьен, всем лежать и не двигаться, я сам разберусь, – отрезал я попытки мальчика вскочить и броситься на помощь. Сам я схватил лежащую рядом шпагу и бросился на улицу. У колеса повозки лежали бутафорные факелы. Подпалив один из них, я осветил поляну. Из кустов, хромая, выплыло маленькое плачущее приведение.

– Айрин, ну что опять случилось? – с нотой жалости и упрека спросил я, пытаясь рассмотреть прихрамывающую ногу.

– Дядя, меня кто-то укусил. Очень больно! – жалобно сказало это маленькое невезучее чудо.

Из-за спины ребенка вышел Нэд, зажимая в зубах извивающуюся змею. На поляне тем временем зрителей прибавилось. Что отрадно, все молодые люди выбежали из темноты с оголенными шпагами. Изабель и Лилу появились чуть позже, ссутулившись и укутавшись шерстяными шалями. Я подошел к Айрин и присев, начал рассматривать рану на лодыжке. По внешним признакам это был змеиный укус. Поднявшись, я осветил зажатую в зубах собаки гадину. Извивающееся создание было покрыто красными ромбическими узорами.

– Мамба! – испуганно вскликнула Изабель и обратила жалостливый взгляд сначала на Айрин, а потом на меня.

– Нэд, прикончи эту тварь! – услышав команду, пес с хрустом сжал челюсти и выпустил на землю агонизирующее создание. Название змеи прозвучало для Айрин, как приговор.

– Дедушка, я умру? – испуганно прошептала она, не обращая внимания на прозвучавшую оговорку.

– Должен тебя расстроить, моя дорогая. Мы все умрем когда-то, – зло рыкнул я. – А пока бегом в фургон!

Айрин, сделала пару шагов в направлении нашего пристанища и начала плавно заваливаться. Я тут же подхватил ее с земли на руки.

– Дамы и господа, приношу извинения за беспокойство, но дальше мы сами, – как можно вежливее сказал я, занося племянницу в фургон. – Абу, дружок, тащи эту дохлую мамбу сюда.

– Сожалею, Соломон, но ей уже не помочь, ей к несчастью осталось не более получаса, – констатировала Изабель.

– Баронесса, в этом ребенке течет кровь царя Дауда. Для нее эта ваша мамба, как укус комара, почешется и пройдет. Тем более, я не собираюсь завтра чистить за нее картошку, – сказал я это, чтобы легализовать применение антидота.

– Вряд ли, ей уже не помочь, но я буду молиться за ее невинную душу, – с грустью произнесла Изабель.

– Благодарю за сочувствие, госпожа, а пока прошу меня извинить, мне нужно уложить племянницу отдыхать, – кивнув баронессе, я запрыгнул в фургон и уложил девочку на свой спальник. Прикрыв наружный полог фургона, я зажег летучую мышь. Айрин была в сознании. Абу уже выдавил яд из клыков гадюки в специальную колбу.

– Дедушка, когда я умру, забери к себе моего братика, не бросай его, – племянница смотрела на меня с надеждой.

– На кой черт мне этот мохнатый и трухлявый пень? – в гамаке над нами послышались рыдания Вивьена.

– Какой пень? – смогла удивиться Айрин.

– Какой, какой, когда ты умрешь, ему, наверное, будет лет восемьдесят или девяносто! Вот и скажи, для чего мне нужен старый лысый и горбатый старик? – говорил я это уверенно и спокойно, хотя внутри меня все содрогалось от страха. Рыдания наверху затихли, мальчик навострил уши, ловя каждое слово. Загрузив в анализатор приготовленную колбу, я выбрал режим «антидот» и запустил программу. Прошло не более минуты, когда лючок прибора открылся и вывалил на крышку ампулу-шприц зеленого цвета. Все манипуляции с прибором я проводил, незаметно прикрыв спиной все происходящее.

– Так, лежи спокойно, сейчас в ногу тебя укусит маленький комарик, это будет немного болезненно, – судя по молчанию, Айрин потеряла сознание. Выдавив половину тюбика в ногу, а вторую половину в плечо, я пересел на сундук напротив и устало откинулся на борт фургона. Пожалуй, я все сделал правильно, с реаниматором и его режимом диагностики можно было не успеть. Осталось только ждать. Просидев так минут двадцать, я приподнялся и приложил руку ко лбу пострадавшей. Лоб был мокрым, но прохладным. Все обошлось. Айрин от прикосновения открыла глаза.