– Разговорчики в строю! Родионова, ты опять напрашиваешься? – громко одернул Ковалев своих подчиненных. Чернявая хохмачка состроила умильную невинную мордочку. Я сам еле сдержал набегающую улыбку.

– Господин капитан, разрешите продолжить регламентные работы? – козырнул я инженеру.

– Разрешаю! – буркнул Скворцов и, резко развернувшись, пошел в сторону выхода из ангара. Я повернулся и утвердительно кивнул своему заму.

– Взвод, вольно, разойдись! Продолжить выполнение задачи! – прозвучала в ответ на мой жест команда замкомвзвода.

– Боже, как я люблю свою профессию! Мыть, стирать, гладить – все, как дома! – под общий смех пропела эта неугомонная брюнетка. – Господин младлей, а можно организовать музыку?

– Отчего же нельзя? Пожалуйста, только оставьте приоритет на тревожное оповещение! – с равнодушной миной разрешил я использовать музыкальный центр. – Прошу только не включать колыбельную!

Постояв еще минуту, наблюдая за действиями подчиненных, мы с Балабиным развернулись и пошли в канцелярию. Нечего стоять над душой, когда задачи распределены, и каждый знает свой маневр. Сидя во главе стола на теперь уже законном своем месте, я в задумчивости вертел в руках свой раритетный талисман. Царская медная копейка 1830 года перекатывалась между пальцами, исчезала и вновь появлялась в той или иной ладони. Эти манипуляции были для меня сродни тому, как если бы человек, например, в задумчивости начинал чесать себе затылок или кончик носа. А мысли мои крутились вокруг предстоящего завтра смотра техники. Как не вовремя возникла необходимость этого аврала! Но я для себя однозначно решил, что лучше я получу нагоняй за внешний вид техники, чем за ее неисправность. Что-то опять крутилось на задворках моего сознания, но я еще не мог поймать эту ускользающую мысль. Балабин, не отрываясь, с интересом смотрел за моим нехитрым фокусом и я, случайно взглянув на него и проследив за взглядом, спрятал монету в карман.

– Да уж, ситуация! Лучше не придумаешь, – постучав пальцами по столу, высказался я.

– Сочувствую, Андрей Михайлович. Ты уж извини, что так получилось. Все это гребаная пьянка. Кстати, почему я был в реанимационной капсуле? Ни черта не помню! – его лицо изобразило недоумение.

– Да ты, Юрий Сергеевич, беспробудно храпел, когда я зашел в канцелярию. Вот я и решил тебя немного привести в чувство, – я решил не рассказывать ему о своей невинной шутке.

– Все, хватит! Я решил теперь, когда уйду на пенсию, завязать с этим делом! Представляешь, мне приснилось, что на меня напало приведение в белом камуфляже! Наверное, это белая горячка! – склонив голову, понуро сознался офицер.

– Что ты сказал? – встрепенулся я, не особенно прислушиваясь к его откровениям, но выхватив знакомую фразу.

– Белая горячка? – вопросительно уставился на меня Балабин.

– Нет! До этого? – с надеждой посмотрел я в глаза собеседника.

– Про приведение в белом камуфляже? – попробовал угадать старлей.

– Точно, Юрий Сергеевич! Ты просто гений! – обрадовался я, наконец, ухватив за хвост эту летающую мысль. – Дневальный, бегом к Ковалеву и скажи ему, как освободится хозяйственный дроид, пусть отправит его ко мне.

– Есть! – послышалось из коридора и удаляющийся топот бегущего человека.

– Ты что-то придумал? – через минуту спросил меня бывший командир взвода.

– Есть одна мысль! Не знаю, правда, как на это посмотрит начальство, а главное, успеем мы или нет! – ответил я, слушая уже приближающийся множественный топот. Я поднялся и достал из своего чемодана училищный планшет. Девайс я положил перед собой на столе и стал искать нужный мне файл. Дверь с легким шипеньем отъехала в сторону и в кабинет, семеня конечностями, забежал дроид.