– Манька сказала, что и у нас будут взрывы: сначала взорвут «китайскую стену», потом Солнечный! – пообещала бабушка.
– Опять твои уборщицы … всё знают!!! – дико заорала мама. – Отбросы общества! …!
А что, взорвали бы эту суку Лепёхину, да и Полипову заодно. Правда, они в разных подъездах.
Лепёхина, наверное, возмущается жестокостью терроризма. А сама была бы рада посадить меня в такой дом, хоть в Печатниках, хоть на Каширке.
Да ни за кого она не переживает. Не её же … взорвали.
14 сентября 1999, вторник
Вчера весь день дождь шёл, будто плакал. А я поехала на Ивантеевку, в Комитет по культуре.
На той неделе – подведение итогов фестиваля и праздничный вечер. Мне обещали позвонить, да только вот куда? Я сдуру оставила им два телефона: ВООПа и партийного штаба. Первый – потому что тогда я верила, что ещё вернусь. Второй – меня же все знают, разве не передадут? Но, ни ответа, ни привета.
В общем, вечер прошёл без меня. «Ярославка» вышла – победил какой-то местный старикан. Корреспондент пишет, что хорошо, что не номинировали никого малоизвестного. И тут же критикует победителя, что диалоги у него заумные и надуманные, «так люди не говорят».
И тут же фрагмент книги: «Хороший ты человек, Анисим, – сказал Трофим. – Я таких не встречал».
Старшее поколение так фразы строит. А надо, как Летова, с которой мы помирились? «Меня не прикалывает», «А мне просто в кайф!»
А в воскресенье, когда мама истерила, я купила в Ивантеевке местную газету. Там указаны три победителя.
И вот в дождливый понедельник поехала к одиннадцати.
Веру Владимировну встретила в коридоре. Мне полагался приз – книга об истории города и грамота «За участие в конкурсе». Ура!
– Мы пытались до вас дозвониться, – призналась Вера Владимировна, – но всё время попадали в штаб КПРФ. Или вы номер такой дали?
– Клемму, наверное, заело…
Так неприятно… Эти же старики, что там дежурят, до сих пор надуваются, как индюки. Нет, Алексей Иванович не такой, я его предупреждала. А Саянов, оказывается, был заместителем директора химического завода, вот всё и пыжится!
Вот дали мне эту грамоту, я обрадовалась, а что дальше? Ничего. Галочку там у себя поставят.
15 сентября 1999, среда
Вчера вечером у нас было партсобрание. Только закончилось оно плохо. Для меня.
Да и началось не очень. Телефона у нас нет, на работу меня не допускают, на пейджер, как у Сафронова, я так и не заработала. Поэтому вчера (надо же, какой насыщенный день!) Вадим Юрьевич приходил ко мне домой сообщить о собрании.
А в обед всегда бабушка с работы приходит, меня проверить. И звонок в дверь!
– Алина! – негромко позвал Вадим Юрьевич.
А бабушка посмотрела в глазок, вся позеленела:
– Там… мужчина стоит!
Пришлось и мне изобразить великий ужас. Я слышала, как щёлкнули застёжки дипломата, и как Вадим Юрьевич выдернул листок из ежедневника. В ящике записка осталась:
«Алина!
14 сентября, во вторник, в 17.00 состоится партийное собрание в штабе КПРФ. В. Ю».
Бабушка, как ни странно, маме ничего не доложила, как она это любит, а то был бы скандал.
Наша ячейка проводит собрания по вторникам, в шесть вечера. Для меня это очень поздно, но я исхитряюсь выбираться.
Вадим Юрьевич Дормидонтов хорошо выступает, заботится о подопечных. Если день рождение, то поздравляет, если умер – минута молчания.
Вот и сегодня – минута молчания в память о жертвах террактов.
Но управлять первичкой Вадим Юрьевич совершенно не умеет. У нас восемнадцать человек, мужчин и женщин пятьдесят на пятьдесят. И все орут, визжат, вопят, передёргивают, передразнивают…
Вот Анна Георгиевна Конева 1915 года рождения. Всегда вела себя достойно, а тут как заголосит: