Боря тоже так делал – трогал браслет, когда вспоминал о маме.

– Я мог бы тебе сказать, что эти события никак не связаны, – сказал отец. – И сказал бы, если бы сам сегодня не стал свидетелем двух аналогичных. Днем я на метро ездил на совещание в другой офис, и увидел, как женщине стало плохо, она упала в вагоне и замерла как будто парализованная.

– Она жива?

– Я не знаю. Я вышел на станции, а медики вошли. Это похоже на то, что видел ты?

– Да, – ответил Боря, – та девушка в книжном лежала тоже как будто парализованная. Я пытался ее перевернуть, потому что она лежала лицом прямо в грязный пол, но не хватило сил. Она как будто бы сопротивлялась.

– А второй случай случился уже на работе. Мужик упал в обморок, прямо лицом на клавиатуру. Разбил нос. А потом выгнулся и и плашмя на пол.

Боря ни разу не пожалел, что рассказал все отцу. Он почему-то считал, что если что-то случалось, то только с ним. А тут оказалось, что и у папы такая же история.

– Новая эпидемия? – Спросил Боря. – Или ковидные последствия так сказываются?

Эта тема в их в семье нежелательная. Они говорили об этом, конечно, потому что весь мир говорил. Но даже когда все с ажиотажем следили за статистикой, в их семье это обсуждалось только по инициативе Бори.

– Не знаю, – ответил отец. – Но если это так, то очень скоро выяснится. И нам с тобой переживать не о чем. Мы ведь не болели. И…

– И не вакцинированы, – закончил Боря. Еще одна больная тема. – Но мы же с тобой говорили, что могли переболеть без симптомов. Потому что просто так ниоткуда антитела не возьмутся. А они у нас с тобой есть.

Отец принялся готовить ужин – сегодня была красная рыба с картофельными дольками в прованских травах. Так, во всяком случае, было написано на коробочках с едой, которые им привозили дважды в неделю на все будние дни. Отец готовить совсем не умел, и завтраки по выходным каждый раз были вызовом – отец умудрялся даже яичницу приготовить так, что ею можно гвозди забивать. Безрисковые блюда – сэндвичи то есть – Боря умел сам, потому что у папы и они не выходили. Косые, кривые и разваливались. Поэтому, под «готовить ужин» понималось разогреть и красиво уложить в тарелки содержимое лоточков.

За ужином обсуждение продолжилось, но потекло совсем в другое русло.

– Если это снова пандемия, и вот такие вот симптомы, – говорит Боря, – то должны ведь сообщить, да, пап? Люди могут поберечь себя. Если болели или вакцинировались, и пострадавшие из этой же категории, то остаться дома, чтобы не ушибиться или не нанести вред…

– Представь, если это был бы пилот самолета? Или водитель троллейбуса?

– Капец, – говорит Боря, представив. – Они же скажут?

– Если это единичные случаи, то нет, не скажут. Потому что вспомни, что было с пандемией? Паника. Опять начнут скупать гречку, доллары из банкоматов вытрясать, рестораны закрывать. Еще придумают какую-нибудь ерунду, типа привяжите к себе воздушный шарик, чтобы если упадете, то не сильно.

– Но это ведь неправильно. Люди имеют право знать.

Отец достает из куска рыбы длинную кость, кладет ее на салфетку.

– Ты знаешь, иногда мне кажется, что часть моего юридического мозга утекла к тебе, – говорит он с улыбкой, – иначе почему тебя так волнует справедливость.

– Но это же система регулирования общества, – отвечает Боря. – Почему это не должно меня волновать?

– Я не говорю, что это плохо, Боря. Только не забывай, что отсутствие справедливости не всегда есть трагедия. Чаще всего это называется «жизнь». Она не всегда справедлива, и с этим надо смириться, иначе можно поехать кукухой. Если в новостях о сегодняшнем не скажут, не удивляйся.