Это было нечто вроде гнезда, искусно сплетенного из древесной коры и выложенного изнутри плоскими камнями. В нем еще теплился маленький огонек.

Хотя Нао, подобно всем мужчинам племени уламров, умел делать плетенки для хранения Огня, ему вряд ли удалось бы в столь короткий срок изготовить такую же прочную и удобную, как та, которую он нашел у людоедов. Для этого нужно было время.

Плетенка кзамов была сложена из трех тонких слоев сланца, с оболочкой из коры зеленого дуба, скрепленной гибкими прутьями. В стенках были оставлены отверстия для доступа воздуха.

Такие плетенки с Огнем требовали неусыпных забот. Нужно было защищать пламя от дождя и ветра; нужно было смотреть за тем, чтобы Огонь не хирел и не разгорался больше, чем следует; нужно было часто менять кору.

Нао знал все правила ухода за Огнем, выработанные тысячелетним опытом его предков. Он слегка раздул пламя, смочил водой кору оболочки, проверил вытяжные отверстия и состояние сланцевой прокладки. Затем он собрал разбросанные по земле копья и топоры и перед уходом окинул последним взглядом стоянку кзамов и окружающую ее равнину.

Двое из его врагов были мертвы; они лежали на спине, лицом к звездам. Двое других, несмотря на страшные страдания, старались сохранять полную неподвижность, чтобы Нао счел их мертвыми. Жестокий закон войны и осторожность требовали, чтобы Нао прикончил их. Он подошел к первому, раненному в бедро, и занес над ним копье.

И вдруг какое-то странное, непонятное ему самому отвращение овладело сыном Леопарда при мысли, что еще одна жизнь сейчас угаснет. Он не чувствовал никакой ненависти к поверженным врагам. К тому же куда важней было загасить костер.

Нао раскидал во все стороны пылающие угли и палицей, принадлежащей одному из убитых врагов, разбил их на мелкие куски, которые не могли сохранить Огонь до возвращения кзамов. Затем он связал раненым руки и ноги гибкими стеблями растений и крикнул, не в силах скрыть свое торжество:

– Кзамы не захотели дать сыну Леопарда даже одной головешки, а теперь у самих кзамов нет Огня! Они будут страдать от темноты и холода до тех пор, пока не вернутся к своему племени! Уламры теперь стали сильнее кзамов!

Когда Нао добрался до подножия холма, где он должен был встретиться со своими молодыми спутниками, их там не оказалось.

Это нисколько не удивило сына Леопарда: очевидно, Наму и Гаву пришлось сделать большой крюк, чтобы скрыться от преследователей.

Прикрыв ивовыми листьями свою рану, Нао уселся подле плетенки, в которой была заключена вся его дальнейшая судьба.

Время текло вместе с водами Большой реки. Луна все выше поднималась по небосклону. Когда ночное светило достигло зенита, Нао вдруг поднял голову.

Среди тысячи разнообразных звуков, наполнявших ночь, он расслышал характерный шум человеческих шагов.

Это был быстрый и четкий шаг, который никак нельзя было смешать с дробной поступью четвероногих. Сначала шум был чуть слышен, но по мере приближения становился все более отчетливым. Вскоре порыв ветерка донес до Нао запах этого человека.

«Вот сын Тополя, сбивший преследователей со следа!» – с облегчением подумал сын Леопарда.

Действительно, никакого шума погони позади Нама не было слышно. Над равниной царила тишина.

Вскоре тонкий силуэт молодого воина вырисовался между двумя сикоморами, и Нао с радостью убедился, что чутье не обмануло его: это и вправду был Нам, озаренный ярким серебряным светом полной луны. Минуту спустя юноша появился у подножия холма.

Нао спросил его:

– Кзамы потеряли след Нама?

– Нам увлек их за собой далеко на север, затем побежал во всю прыть и оставил врагов позади. Чтобы уничтожить следы, он долго шел по воде и остановился только тогда, когда ни глазом, ни слухом, ни обонянием не мог обнаружить близости людоедов.