Сам Черчилль с женой приехали на Чаринг-Кросс проводить офицеров, и там состоялся последний разговор об отчетах Гамильтона с фронта. Гамильтон считал, что их все надо отправлять прямо Китченеру, было бы нелояльным адресовать их отдельно Черчиллю в Адмиралтейство. Так и порешили. Когда поезд тронулся, Гамильтон сказал капитану Эспиналю, молодому офицеру, отвечающему за план операции: «Похоже, спектакль будет неудачным. Я поцеловал жену через вуаль». Спустя четыре дня группа была в Дарданеллах.

Они прибыли как раз вовремя. На следующий день, 18 марта, Гамильтон с палубы «Фаэтона» наблюдал атаку на Нэрроуз.

И вот в полночь все они собрались на арене: турки и немцы в Нэрроуз, готовящиеся к безнадежной обороне, британские и французские моряки со своим потрепанным, но все еще могучим флотом, и новый главнокомандующий, приехавший без какой-либо армии и без плана.

Успокоив себя, что и «Ошен» и «Иррезистибл» покоятся на дне моря, недосягаемые для турок, Кейс в ночь на 18 марта отправился на «Джеде» прямо к «Куин Элизабет», чтобы встретиться с де Робеком. К его удивлению, адмирал был расстроен. Уверен, говорил де Робек, что из-за потерь завтра его отстранят от командования. Кейс ответил с некоторым воодушевлением, что де Робек неверно оценивает ситуацию: Черчилль не придет в уныние. Он должен сразу прислать подкрепления, а их вывезти любым способом. Кроме утонувших 639 человек с «Бове», потери были удивительно ничтожны: на весь флот не наберется и 70 человек. Все три потерянных линкора были старой постройки, и, если даже «Голуа» и «Инфлексибл» уйдут на ремонт, главная мощь флота все равно остается практически нетронутой.

Офицеры обсуждали проблемы мин и пришли к согласию, что надо немедленно приступить к формированию нового отряда для борьбы с минами. Гражданские экипажи траулеров следовало отправить домой, а волонтеры с флота должны занять их места. Эсминцы будут оборудованы устройствами для траления, и в следующей атаке цель будет наконец достигнута.

На этой ободряющей ноте адмирал и его начальник штаба разошлись по своим каютам, чтобы отдохнуть несколько часов.

На следующее утро Кейс встал и, побрившись по привычке, с копией киплинговского «Если» перед собой, отправился изучать состояние флота, который провел ночь, укрываясь в Тенедос. Было ясно, что пройдет еще день-два, пока можно будет возобновить атаку – ветер опять нарастал до штормового, а дел с организацией нового отряда тральщиков было много – но везде командиры кораблей и их команды горели желанием ринуться в бой.

В течение утра пришла депеша из Адмиралтейства, выражающая сочувствие де Робеку в связи с неудачей, но и настаивающая, чтобы он продолжал атаковать противника.

Взамен потерянных придается четыре линкора – «Куин», «Имплакейбл», «Лондон» и «Принц оф Уэлс», – которые отплывают немедленно. Кроме того, французский морской министр заменяет «Бове» на «Анри IV».

Французской эскадре был нанесен серьезный урон: «Голуа» был вынужден наскочить на мель у острова Кролика к северу от Тенедос, а на «Сюффрене» появилась пробоина от навесного артиллерийского огня. Но на «Голуа» скоро откачали воду и вернули ему плавучесть, и вместе с «Инфлексиблом» и «Сюффреном» он отправился на Мальту на ремонт. В то же время началась организация нового отряда тральщиков. С тральщиков отправили домой 115 человек, а в экипажах «Ошена» и «Иррезистибла» не было отбоя от добровольцев, пожелавших заменить отчисленных. На Мальте были заказаны тралы, проволочная сеть и другой такелаж, а греческие рыбаки с Тенедос были привлечены вместе с британскими командами к переоборудованию эсминцев в тральщики. Весь день в непогоду они работали изо всех сил, и 20 марта де Робек был в состоянии отрапортовать Адмиралтейству, что скоро будут готовы пятьдесят британских и двенадцать французских тральщиков, все укомплектованные волонтерами. Перед возобновлением атак поперек пролива для борьбы с плавающими минами будут разложены стальные сети. «Есть надежда, – добавил он, – что мы сможем начать операцию через три-четыре дня».