При этом она никуда не уходит, копится внутри, создавая колоссальное напряжение. От того люди находятся в постоянном тонусе, будто напрягают все мышцы сразу. Это снижает качество жизни.

Табу на злость приводит к ещё более губительным последствиям. Разделяя эмоции на плохие и хорошие, не позволяя себе испытывать полный спектр, мы блокируем свой духовный рост и мешаем своим трансформациям. Не до конца извлекаем уроки. От того мудрая Вселенная снова и снова водит нас по кругу, окуная всё в те же ситуации, в надежде, что однажды броня лопнет и человек даст волю своим эмоциям.

Злость – ключ от двери, которая ведёт в глубину. Любой конфликт – это путь к своим истинным чувствам. Когда мы сами в себе принимаем злого, позволяем себе гневаться, выражать эмоции, принимаем в себе слабого и, возможно, даже проигравшего, нам открывается мудрость. Мудрость – быть собой и испытывать уязвимость без стыда.

Конечно, эти мысли пришли ко мне гораздо позже. В тот момент я просто изнемогала от бессилия и подавленной злобы на весь мир и конкретно на того, кто сейчас убегал с моей сумкой всё дальше.

На глаза попалась бочка, огонь в которой почти догорел. Я вновь скользнула взглядом по жёлтой полосе. В памяти возник город Волгоград, советский подъезд и краска, разлитая по полу. Я вспомнила, как оторвала кусочек от свежей, пахнущей типографией газеты. Как бросила его на пол. Как своими руками создала остров надежды, который помог преодолеть испытание. В тот момент внутри у меня что-то щёлкнуло. Будто кто-то зашёл в тёмную комнату и зажёг свет.

– Ни черта подобного! – сказала я вслух. И побежала в переулок вслед за вором.

Я верну эти гребаные визитки, чего бы это ни стоило!

Адреналин ударил в кровь, и я перестала чувствовать холод.

Каблуки слишком звонко стучали – если вор был где-то неподалёку, он мог услышать погоню и затаиться. Да и бежать в туфлях не особо получалось. Я сняла их и взяла в руки. Дождь уже давно прекратился, но асфальт ещё был мокрым, холодным и крайне мерзким для босых ног. Адреналин бил в кровь с такой силой, что ничего этого я не ощущала.

Глаза привыкли к темноте, и я различила стены и мусорные баки. Переулок оказался длинным и тёмным, но, главное, из него некуда было свернуть.

Вор не мог далеко убежать. Он где-то рядом.

Надежда, вспыхнувшая робким огоньком, с каждым шагом разгоралась всё ярче.

Переулок кончился, и я оказалась в аллее. Тут дорога распадалась на три тропы: одна шла прямо, вторая – левее, а третья уходила направо. Вспомнилась русская сказка. Куда же он побежал?

Тропа, что вела налево, тянулась вдоль набережной. Слишком открытая местность для воришки. Если бы мне нужно было укрыться, я бы туда не сунулась. По дороге направо буквально через несколько шагов начинались уличные фонари. В их тусклом свете вряд ли можно было читать, и даже черты лица человека, стоящего на расстоянии трёх метров, угадывались бы с трудом. И всё же свет – грабителю не друг. Оставался один вариант.

Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо пойдёшь – жизнь потеряешь, прямо пойдёшь – жив будешь, но себя позабудешь.

Я побежала прямо. Там было больше всего деревьев и ни одного фонаря.

Сердце стучало как сумасшедшее. Я чувствовала, как лёгкие, набирая воздух, упираются в рёбра и как до боли сжимаются, выпуская его наружу, но бежать не прекращала.

Эта сумка будто стала материальным воплощением надежды. Я чувствовала, что если верну её, то смогу и свою жизнь взять в руки. Это звучало по-детски, совсем как с краской пятнадцать лет назад. Но мозгу так было легче справиться. Он превратил реальность в игру, сам назначил правила и верил в успех.