– Игорёшка, ты что молчишь? – подскочила к подопечному Тоня. – Скажи! Как зовут-то тебя?

– Иголька, – промолвил малыш дрогнувшим голосом и протянул свою пухленькую ладошку Сеньке. Тот осторожно пожал маленькую ручку.

– О, да ты ещё разговариваешь плохо… Ничего, брателло, научишься! Ладно, живи! – милостиво разрешил вожак, ласково потрепав его по волосам. – Летай, Воробышек! Добро пожаловать в экипаж!

– Игорёшка он! – уточнила Тоня.

– Игаёшка, – повторил мальчик, не понимая, почему девочка произносит его имя иначе, чем он привык, но решил, что в новых обстоятельствах оно должно звучать именно так.

– Давайте ужинать. Всё готово. Идите сюда, – позвала Нелька, и ребята дружно ринулись к «столу».

– Э, братва, а руки? – напомнил Сенька. – Чистота – залог здоровья! В море нерях не берут!

Тоня набрала в пластиковое ведёрко парящей воды из толстой трубы и вылила в умывальник, у которого тотчас же выстроилась очередь. Сенька строго следил за тем, чтобы все его подопечные соблюдали правила гигиены. Хотя бы те, которые были возможны в данных обстоятельствах

– Мы люди, а не зверьё какое-нибудь и должны быть культурными, – назидательным тоном любил говорить он. – Да и в юнги грязнуль не возьмут…

Рассевшись вокруг импровизированного стола на ящики, беспризорники приступили к трапезе. Баночки из-под сметаны, квадратные пластиковые коробки и широкие отрезанные днища бутылок из-под газировки служили тарелками. В них высыпали лапшу быстрого приготовления – всем поровну, а потом залили кипятком из той же толстой трубы. В бутылках, составленных рядком у стенки, хранилась вода для питья.

– Вот, на полкурицы напели сегодня, – сообщила девочка, пришедшая вместе с вожаком, и стала делить на части половинку жареной куриной тушки. – И колбаса варёная ещё, – добавила она.

– Ух ты! Рая, мне чур ножку! Я первый забил! – закричал юркий мальчишка. – Ножку мне!

– Обойдёшься, Саратов! Ножку старшему! – возразила девочка.

Саратова на самом деле звали Генкой. Он год назад приехал в столицу из Саратова и чуть что говорил: «У нас в Саратове…», поэтому и прилипло к нему это прозвище. Его так и называли среди беспризорников: «Генка-Саратов», или просто «Саратов».

– Теплотрасса – жизнь наша! – ничуть не расстроившись, проговорил несостоявшийся обладатель куриной ножки тоном человека, много в жизни повидавшего, заваривая свою порцию продукта и шумно швыркая вздёрнутым носом. – А у нас в Саратове…

Громкий смех сотрапезников прервал фразу мальчишки.

– Ну и ла-адно, – обиженно протянул он.

Куриную ножку Сенька Моряк аккуратно разломил пополам, половинку протянул Рае.

– Ну, что? Давай, устраивайся поудобнее, Воробышек, – Тоня усадила Егорку рядом с собой на деревянный ящик, дала ломоть хлеба с тонким пластиком варёной колбасы, кусочек куриной грудки и круглую баночку из-под сметаны с горячей лапшой.

– Это можно просто пить. Как бульон. Через край. Подожди, пока остынет, – посоветовала она.

– Ну, ты, Тонька, типа, нянька теперь! – со смехом прокомментировал Генка-Саратов.

– Кончай ржать! Он хоть и маленький, а тоже человек! – одёрнул его вожак.

– Я бошой! – возразил Егорка.

– О, видали? Молодчага! – смеясь, похвалил малыша Сенька. – Настоящий мужик растёт! Э, Саратов, что это у тебя там?

Генка потупился, спрятал в карман брюк кошелёк, который перед этим вертел в руках.

– Где взял? Украл? – строго спросил Моряк. – Ах ты, зверская каналья!

Парень молчал.

– Ты, стручок мелкий, опять за старое? Грабитель, блин! – старший подошёл и наградил Генку крепким подзатыльником.

Тот, опустив голову, молча почёсывал затылок.