– А, может, мы не хотим…

Малыш испуганно смотрел на ребят.

С фотографии на бетонной стене – в той части, куда падал свет от фонаря, – сияла улыбка Юрия Гагарина, державшего в руках белого голубя. Края глянцевого портрета обтрепались и стали неровными, но кто-то явно бережно хранил изображение первого космонавта. Со старой афиши сбоку от него как-то не очень весело взирали на собравшихся волосатые парни с гитарами, а на ярком листе календаря, давно утратившего актуальность, маячило белоснежными парусами трёхпалубное судно. На противоположной стенке красовалась неровная надпись: «Крендель ушастый», соседствуя с группой нецензурных слов. Их, конечно, Егорка прочесть не мог. Да и вряд ли успел узнать, кто такой Юрий Гагарин, но от этой приветливой улыбки на картине он почувствовал себя гораздо увереннее.

– Вот, новенького привела! – деловито сообщила девочка. – У Ленинградского вокзала нашла. Мать его там бросила.

– Мелюзга! – констатировал чумазый, обритый наголо мальчишка в большой не по размеру куртке, с коростами, замазанными зелёнкой, по всей голове.

– Зачем он тут нужен? – спросил другой, отбрасывая длинный чуб с перепачканного то ли сажей, то ли грязью лица.

– Будет с нами жить! – твёрдо заявила Тоня. – А вы бы хоть умылись!

– Да нормально, с малышами больше подают, – возразил первый по поводу новенького.

– А чё, клёвый пацанчик, – оценил косматый мальчуган лет двенадцати. – На братуху моего похож… Теперь он подрос, наверное…

– А чё, Федька, у тебя, типа, братуха есть? – спросили из тёмного угла.

– Есть! – кивнул Федька. – Я же не на улице родился! Это уж потом… Пускай остаётся малец. Я – за!

– Посмотрим, что ещё Сенька Моряк скажет! – подала голос девочка примерно того же возраста, что и Тоня. – Он вожак, пусть сам решает. И что, вообще, с такими маленькими делают? Ну-у, чем кормят, куда сдают, если что…

– Да ладно тебе, Нелька! С чего Сенька возражать-то будет? Какое ему дело?

– Моряк скажет, что делать, – согласился Федька. – Он знает, что-почём. У него батян ментом работал.

– Ну и что? – пожала плечами Нелька. – Это отец его знал, а Сенька-то тут при чём? Он тогда ещё совсем мелким был…

Когда глаза немного привыкли к полумраку, Егорка разглядел тех, кто здесь находился, но в разговоре не участвовал. Несколько мальчишек – как школьник Пашка, который жил в соседской квартире, и две девочки. Только Пашка выглядел гораздо аккуратнее, чем обитатели этого места.

В углу возле прислонившегося к стенке умывальника рядком стояли деревянные ящики из-под посылок и пластиковые бутылки с водой, валялись какие-то мелкие вещи: молоток, ведёрки из-под разных продуктов, лопатка, большой фонарь без лампы, куча тряпья, коробки со свечами… Возможно, это всё были нужные для хозяйства беспризорников принадлежности, но вместе они придавали помещению довольно захламлённый вид. А чуть поодаль, вдоль стены виднелись составленные ровными стопками картонные коробки крышками наружу. Получился эдакий картонно-коробочный шкаф со множеством отделений и крышками-дверцами. Сбоку кто-то прикрепил скотчем небольшое зеркальце.

Почти каждый из обитателей этого странного места держал в руках по пакету, изредка поднося его к носу.

– Хватит клей нюхать! – скомандовала Тоня. – Сенька же сказал, что выгонять за это будет!

– Не-е! Он не так говорил! – возразил парнишка с коростами. – Он предупредил, что это просто вредно. А гнать обещал за воровство и прочую уголовщину.

– А ч-чё? Ты т-тоже хочешь? Б-бери, – заикаясь, предложил бойкий мальчишка лет восьми-девяти. – Ос-сталось ещё. П-пока Сенька не в-вернулся…