Юрий Григорович и Наталья Бессмертнова на репетиции

Внешне вроде бы строго придерживаясь развития событий либретто, уточняя в нем лишь отдельные детали, балетмейстер предлагает новую драматургическую и художественную концепцию. Григорович не противопоставляет фантастический мир – область духа, мечты, – реальному, жестокому, бездуховному (он чутко уловил особенности музыки «лебединых картин», целиком основанных на бытовых интонациях, и тонко почувствовал стиль хореографии Иванова, органично включающей в обобщенную «ткань» классического танца фольклорные и бытовые пластические мотивы). Сказочный мир в спектакле полон мук, страстей, противоречий. Отправляясь в путешествие на озеро – в обитель покоя, уединения, идеала, – Зигфрид сталкивается с миром подлинных человеческих драм, конфликтов, страданий. Так возникают два полюса в спектакле: благополучие, сытость, довольство (реальный мир) и драматизм, трагичность, неудовлетворенность (мир идеальный). Где же этот герой, в отличие от своих романтических предшественников, найдет покой и гармонию? Данная концепция чрезвычайно близка именно позднему творчеству Чайковского, хотя нельзя целиком отрицать ее наличия и в «Лебедином озере» (не случайно Б. Асафьев говорил о связях первого балета композитора с его последней, Шестой симфонией). При таком замысле фантастический мир становится как бы обратной стороной мира реального: в спектакле Григоровича сытость, довольство существующего таят в себе страдания, муки, трагедии, внешнее благополучие скрывает драматизм жизни. Злой гений Ротбарт и представляет эту оборотную сторону жизни и человека. Фантастика здесь становится средством обнажения реального (метод, согласный творческим установкам Чайковского). Именно поэтому столь напряженно драматична сцена бала, где все предстает в своей двойственности. Вместе с тем образ Ротбарта – это образ и злой и доброй судьбы, несущий, с одной стороны, черные помыслы (Одиллия), с другой, указывающий герою его жизненное предназначение, толкающий его к осуществлению своей миссии, к поискам своей мечты (Одетта). Григорович переосмысляет музыкальный материал, полагая, что лебединая тема (или, как считают, тема Одетты) – это тема озера с его злыми и добрыми духами, тема Ротбарта, включающая в себя и образ Одетты и образ Одиллии. Эта тема в партитуре Чайковского чрезвычайно действенна, тревожна, двойственна в оркестровом проведении. Вначале Зигфрид предстает перед зрителем вовсе не романтическим героем, никакого трагического разлада с миром он не ощущает. Он доволен и собой и окружающими. У него праздник, ему присягают на верность вассалы, мир его удобен, помпезен и радостен. Спектакль рассказывает не о романтическом герое, но о том, как романтическим героем становятся, о том, как происходит осознание жизни в ее противоречиях и страстях. Речь идет не о страданиях случайно изменившего юноши, но о победе или поражении человека в его борьбе с судьбой, о силе и мужестве избранника судьбы. Это спектакль о рождении романтика, о посвящении в рыцари. Собственно, и «Щелкунчик» в постановке Григоровича проникнут той же темой. В сказке – Мария, пережившая странные, но прекрасные приключения, становится, как пишет Гофман, «маленькой мечтательницей». Григорович оканчивает спектакль именно «маленькой мечтательницей». Поэтический финал: медленный, задумчивый проход Маши – возвращение из мечты, из сказки в мир существующий. Финалы таких спектаклей, как «Щелкунчик» и «Лебединое озеро», – это финалы-раздумья, финалы-надежды. Жизнь еще предложит героям этих спектаклей сложные загадки и острые конфликты. Здесь все еще впереди. Постановки балетов Чайковского, осуществленные Григоровичем, невозможно отделить от других созданных им спектаклей. Очевидна связь художественных мотивов и эстетических идей композитора XIX века и хореографа XX века. В равной степени очевидна связь новых постановок балетов Чайковского с лучшими спектаклями мастеров прошлого.