До 18 часов оставалось менее двух минут. Я видел, как его худощавая фигура скользнула в кабину; перед тем, как надеть свой шлем и кислородную маску, он все же приободрил меня и улыбнулся своей неотразимой дружеской улыбкой.

18.03. Двигатели взревели один за другим.

На середине Канала я понял, что дела идут плохо.

– Поторапливайся, Тюрбан ведущий, большие парни готовы атаковать!

Черт! Стратеги оплошали. Не только немцы энергично сопротивлялись, но и «форты», обычно опаздывающие, явились на пять минут раньше. Они отчаянно летали вокруг между Булонью и Калесом, не смея двинуться дальше на юг без прикрытия.

Мы увеличили скорость до 2600 оборотов плюс 6 форсажей и взмыли вверх.

Наконец вдали я обнаружил «форты», как всегда выстроившиеся безукоризненно. На первый взгляд ничего необычного, кроме, возможно, пирамиды зенитной артиллерии, возвышающейся в Булони.

Наводчик прожектора начал играть у нас на нервах:

«25 немцев над Абвилем набрали высоту в 15 000 футов».

«Более 30 летят над Сент-Омером в 20 000 футов и направляются на запад».

«15 плюс 10 миль – на юг к Харделоту, высоту еще не набрали».

«40 плюс 5 миль – от больших парней на высоте 25 000 футов, почти атакуют».

Все люфтваффе было в воздухе! Ситуация накалялась. Мы были почти сразу над Гриц-Нетцем на высоте 22 000 футов, когда я неожиданно увидел фрицев. Около 30 «фокке-вульфов» сзади, почти в 900 ярдах над «фортами», начинали пикировать сразу по двое, и орудийный огонь осветил огромную массу бомбардировщиков. Посыпались немецкие разрывные пули и встречный огонь станкового пулемета марки «Кольт». Находясь выше и ослепленные светом, вы могли лишь догадываться, что там была целая свора «фокке-вульфов», время от времени освещаемая светом от крыла, схватывавшего солнце.

Как и при учебном полете, Мушот начал спокойно отдавать приказ:

– Эскадрилья Гимлета, подходи!

Таким образом, он размещал 485-ю так, чтобы защитить нас от любой атаки из-под солнца.

– Тюрбан и Гимлет, бросайте своих детей!

Мы в должное время перешли на основные баки и сбросили дополнительные.

Все было готово для битвы. Большим пальцем руки я отпустил защелку предохранителя орудия и включил свет.

Электрический ток, казалось, оживил всю эскадрилью, и 12 «спитфайров» начали покачивать своими крыльями, беспокойно наклоняясь то вправо, то влево. Все внимательно наблюдали.

Радио начало часто вздрагивать:

– Алло, Тюрбан ведущий, 6 самолетов надо мной, 9 часов!

– Алло, Тюрбан ведущий, Еллоу-1 на связи, надо мной около 10 «фокке-вульфов», 4 часа!

Это был спокойный голос капитана Мартеля. Мы почувствовали, что он поздравлял себя с перспективой приближения большой схватки.

Сейчас мы уже ушли на довольно значительное расстояние в глубь Франции, более чем на 20 миль. Слева и ниже бомбардировщиков окружала смешанная масса «фокке-вульфов» – их было около сотни. Такое большое количество – это самое худшее для них, но мы ничем не могли помочь. Если бы не мы, «фокке-вульфов» было бы две сотни. Наше присутствие держало остальных на значительном расстоянии, но недолго!

– Тюрбан, отделение Ред, бей по левому борту!

Неожиданный крик в наушниках пронзил мои барабанные перепонки. Я глянул налево и увидел лавину из 20 или 30 «фокке-вульфов», несущуюся на нас из-под солнца. Первые три были уже в 900 ярдах позади меня, на хвосте.

– Эскадрилья Тюрбан, быстро 180 по левому борту, давай!

Немец открыл огонь; трассирующие снаряды прошли в 15 ярдах от концов моих крыльев. Определенно что-то не так. Я широко открыл дроссель, отчаянно надавил на ручку управления, чтобы не отставать от Мушота, который выполнял очень резкий поворот и поднимался почти вертикально.