В настоящее время живые: мать Махруй, Марьям абыстай, Махруй сама, дочь Махруй Фарида и Жихангир – все вместе проживают в одном доме.

Из-за смерти Хамза бая в торговле и делах произошли большие убытки и по этой причине Жихангир, чтобы поправить дела, по делам коммерции уехал на север на 5—6 месяцев.

Ибрахим и Ягъкуб родные братья, сыновья покойного Габделман бая, Галиевы. Ибрахиму – 35 лет, женатый, отец двоих детей, большой юрист, хитрый, фитначел60. А Ягъкуб, 27 лет, неженатый парень, распутник и бездельник.

Как-то два брата и школьный учитель Ахмерский сидели у Галиевых и пили чай. Ибрагим Галиев пожелал узнать от учителя Ахмерского о делах мира и новостях, спросил:

– Ну, какие новости? Здоровы ли?

Тот ответил:

– Да, хвала АЛЛАХУ, все хорошо… Кроме прогресса и просвещения новостей нет.

Галиевым не понравились слова Ахмерского про «прогресс» и «просвещение».

– Мы не понимаем немецкие, французские слова, разговаривай по- татарски, – сказал Ибрагим усмехаясь.

После некоторой паузы учитель Ахмерский сказал:

– Новости, сегодняшнего дня вам известны, – и начал читать фарман61 царя, обязывающий имамов и мулл уметь читать и писать на русском языке:

– «Чтобы получить в Оренбургском духовном управлении право стать кадыем62, нужно сдать экзамен по программе четырех классов гимназии или должен сдать экзамен по программе подготовки учителей начальных классов. Люди выполняющие в городах обязанности ахуна или катиба63 должны уметь читать и писать на русском языке, что также касается деревенских мулл-имамов», – и что этот закон будет введен с начала 1891 года. Перед тем, как Ахмерский закончил читать царский указ, отворилась дверь и в комнату зашел приказчик Галиевых. После «Ассаляму галейкум»64 он обратился к Ибрагим-эфенде и начал отчитываться о торговых делах:

– Алафузову отдали тысяча восемьсот штук лошадиных шкур и четыреста восемьдесят штук коровьих шкур, – лошадиную шкуру продали по такой-то цене, коровью шкуру по такой-то цене: – отчитался по какой цене продал шкуры. Ибрагим Галиев, услышав слова: «тире»65 все свое внимание обратил к приказчику и совершенно забыв о фармане царя встал со стола и направился в свою «кантуру», которая находилась в соседней комнате.

Когда ушел Ибрагим Галиев, пришел его сын 6—7 лет, Мостафа и протянул Ягкуб-эфенде конверт-письмо. В это время закончив счета о купле-продаже шкур, возвратился на свое место Ибрагим эфенде и обратился к сыну:

– Ну, как мелла66 Мустафа? Ты уже пришел из медресе? Хорошо выучил урок? – после таких вопросов сыну, повернувшись к Ахмерскому, сказал:

– Мой сын учится хорошо, уже «мелла» стал…

Ахмерский улыбаясь посмотрел на Мустафу:

– Иди-ка, что ты читаешь? Где твои книги?

Мустафа принес «Хафтияк»67 и “ АЛЛАХ дигел бадавам»68, не сказав даже «агузе бисмилла», начал читать из «Хафтияка»

– Молодец твой сын, – сказал Ахмерский, похвалив Мустафу. После того, как услышал похвалу, Мустафа убрал свои книги специальное место и сел к столу, чтобы пить чай. А Ягъкуб-эфенде, когда прочитал письмо, быстро собрался и ушел.

Ягъкуб-эфенде, после того, как поспешно ушел с маджлиса, через 10—15 минут дошел до улицы Воскресенская. Улица Воскресенская была одной из больших, хороших улиц. Казанцы любят гулять по ней зимой и летом. После того, как Ягъкуб-эфенде несколько раз прогулялся по этой улице, он зашел в «Пассаж»69. Там он подошел к одной молодой женщине, обменявшись с ней несколькими словами, вышел через дверь «Пассажа» в сторону «Черек кул»70 и остановил первого попавшего ямщика, и вместе с той женщиной позвав ямщика, сел на повозку и отправились к известной гостинице находящейся «Балык базар»