Одинцов говорил медленно и тихо, снова переживая тот день.

– А чем это всё? – спросил, покрутив рукой Патрик Гордон, – Почему так всё выгорело?

– Сначала равномерно ваккумные и фугасные бомбы, – чтобы пробить отверстия в жилых башнях, – продолжал Одинцов, разглядывая вместе с нами следы пожаров, – потом, по окраинам, зажигалки с какой-то токсичной дрянью, похожей на напалм, – не встречал такой раньше. Город загорелся от краёв, и пожары распространялись к центру, выжигая кислород. Огненные смерчи, возникшие из-за разности температур, сметали и всасывали в себя людей, ищущих спасения, многие прыгали в горящий ад с верхних этажей башен, задыхаясь и испытывая недостаток выгорающего кислорода.

– Изощрённо, – сказала Элиза, слушавшая эту историю сжав скулы, – точь-в-точь, как Аахен.

– Капитан-навигатор Франциско – большой выдумщик, мрачно пошутил Касаткин, – но у меня тоже всё в порядке с фантазией, сказал он, глядя на Элизу. – Когда я доберусь до него, он это прочувствует.

– Вас не поймёшь, Олег – осуждающе сказала ему Элиза, – то ли Вам больно и это скорбь, – то ли весело и это флирт. Нехорошее у Вас смешение жанров.

– Смешение жанров – моё второе я, просто мы мало знакомы, сказал Касаткин, – А насчёт флирта… Какой там флирт, лейтенант! О чём Вы! Я сам, со своими ребятами, сносил на площади города тела задохнувшихся и обожжённых до неузнаваемости ещё при жизни людей. Потом ресурсы Альянса показывали видео с ними, обвиняя нас же в их гибели. Свой счёт Альянсу я выставлю, и уж поверьте, он его закроет… А Вы чудо, какая хорошенькая, добавил он с улыбкой после секундной паузы.

– Ууу, – разочарованно сказала Элиза, – Вы так меня и не поняли, «человек-загадка». Она отвернулась от Олега Касаткина, как если бы его не было и подошла ко мне, как если бы хотела говорить со мной о чём-то.