За завтраком Алекс морщил лоб, бурчал что-то под нос и сам с собой разговаривал. Суржиков наблюдал за ним с некоей толикой сочувствия. Потом поинтересовался:

– Проблемы?

– Похоже, что клиент новый прорезался, а я обещал Глебу, что схожу с ним побеседовать с доктором Черняевым. Да и, честно говоря, – тут он оживился, даже отложил в сторону бутерброд с ветчиной и огурцом, – меня чем-то задела эта история. Вроде бы я тут и ни при чём, но и мимо пройти не могу.

– Ну так в чём проблема? Давай я встречусь с возможным клиентом, – предложил Суржиков неожиданно для себя самого. – Всё тщательно запишу, а ты уже будешь решать, станешь заниматься этим делом или нет.

Верещагин похмыкал.

– Ты ж думал квартирой заняться?

– Ну займусь часом позже. Или двумя. Или вообще завтра.

– Тоже верно. Вообще хороший вариант, спасибо тебе. Кстати, у меня даже визитки твои сохранились, Тьма его знает, почему не выкинул.

Суржиков улыбнулся.

– Ты не поверишь, я тоже не выкинул. Возил с собой в Люнденвик и снова в Москву.

– Отлично! Вот прямо сейчас и позвоню этому самом мэтру Алариену, и договорюсь о встрече. А ты будь другом, глянь в Сети, кто он такой и с чем его едят.

Мэтр Алариен оказался известным и весьма популярным целителем, и ждал помощника частного детектива в полдень в своих апартаментах в Малом Гнездниковском переулке. Договорившись о встрече, Алекс отключил коммуникатор и покачал головой.

– Скорее всего, дохлый номер.

– Почему?

– Потому что у секретарши даже ресница ни одна не дрогнула при известии, что приду не я, а помощник. Значит, или они уже к кому-то обращались, и их послали, или дело нерешаемое и полная безнадёга. Ну, посмотрим. Расценки наши ты помнишь?

– Тысяча в день плюс расходы?

– Уже полторы, – со смешком поправил его Верещагин. – Известность моя как частного сыщика растёт, а с нею и цены.

В Склифе они были к половине одиннадцатого.

Да и что там идти-то? Пересечь Сухаревскую площадь, по буднему утреннему времени не слишком многолюдную, перейти Садовое кольцо, и вот оно, величественное здание, с полукруглым парадным двором и прекрасной колоннадой. Как водится в любой стране мира, входить нужно было вовсе даже и не в парадную дверь, которую на памяти Алекса никто и не открывал ни разу. Они прошли по Первой Мещанской и свернули направо, во двор.

Доктор Черняев стоял в коридоре возле двери с надписью «Заведующий отделением» и разговаривал с высоким и очень худым мужчиной в хирургической зелёной робе. Никонов подошёл к ним и поздоровался.

– Олег Евгеньевич, вы готовы?

– Да, благодарю, – он повернулся к хирургу, с которым разговаривал. – Большое спасибо, коллега, всё отлично, ничего не болит.

– Если болезненные ощущения будут повторяться, прошу ко мне, – кивнув, врач ушёл широкими шагами.

До Песчаной, где жили супруги Черняевы, доехали довольно быстро: не прошло и получаса, как Олег Евгеньевич вместе с сыщиками подошёл к обитой тёмно-малиновой кожей двери на втором этаже четырёхэтажного дома, прячущегося от уличного шума за несколькими рядами деревьев. Черняев вытащил из кармана куртки ключи и потянулся отпереть верхний замок.

– А ну-ка стоп, – скомандовал вдруг Никонов. – Алекс, гляди.

– Дверь не заперта, только прикрыта, – кивнул Верещагин.

Майор достал из кармана перчатку, натянул её и осторожно толкнул створку; она отворилась беззвучно. В квартире было темно и тихо.

– Стойте здесь, я пойду проверю, – прошептал Глеб и шагнул за порог.

Ждали они молча. Прошло не так и много времени, минуты три-четыре, показавшиеся обоим вечностью, когда Никонов выглянул на лестничную площадку и кивнул.