Когда микроволновка тренькнула, я осторожно достал растолстевший пакет, высыпал его содержимое в маленькую кастрюлю и отнёс вместе с чаем и яичницей маме. Она уже успела переодеться в домашнее – платье валялось в углу – и, сложив руки на животе и болтая здоровой ногой, смотрела в телевизор. Судя по рожам на экране, это были старинные «Друзья».

Я поставил обед перед ней.

– Спасибо, сынок, – она поглядела на запястье, – а ты ещё успеешь на работу!

Я поднял брови.

– Тебе надо в больницу.

– И что? Поем и вызову себе скорую, – невозмутимо произнесла мама. – Скажу, в ванной упала! Пусть отрабатывают налоги, которые я им плачу.

– Пообещай.

Мама закашлялась и сквозь глотки воздуха выдавила:

– Вот… кх, кх… нудный! Ну кх-кх-хорошо… хочешь, позвони через пару часов!.. – наконец кашель прошёл, и она закончила: – И вообще, уже без десяти.

Поколебавшись, я схватил у неё горсть попкорна и, жуя на ходу, побежал на работу.

На кладбище.

Оно уже было открыто. Я привычно срезал путь через наш вход, пробежал через туристическую священную рощу с камнем-Дедом посередине, по выгнувшему спину мосту через речку, пробежал насквозь Старый город и вскоре оказался у главного входа, где стояло административное здание: конец восемнадцатого века, такой себе классицизм – ярко покрашенная коробка с колоннами. Взбежал по лестнице на третий этаж, привычно перепрыгивая через дыры в паркете.

– Добрый день, Илья Ильич! Извините за опоздание, я честно спешил.

– И тебе добрый. Спешил, казак… где мать твоя? – Илья Ильич, щурившийся в монитор, спустил очки на кончик носа и взглянул на меня поверх них.

– Повредила ногу.

– М-м-м, – Илья Ильич вернул очки на место.

– Нет, взаправду.

Он поднял брови.

– Что-то серьёзное?

– Не знаю. Я сюда, а она поехала в больницу.

– Как не вовремя…

– Да не волнуйтесь! Я у вас год тут, экскурсии как ведут – видел. Потерплю месяц, пока мама не выздоровеет. Привыкать надо!

Илья Ильич улыбнулся.

– Привыкать надо… – повторил он за мной. – Если тебя возьмут, казак, если возьмут. Не каждый подойдёт. И Директор у нас строгий. Строгий…

Илья Ильич уткнулся в экран. Я подождал, пока он продолжит речь, но он молчал, и я напомнил о себе:

– Что сегодня делать?

– А, да, – Илья Ильич снова посмотрел на меня поверх очков. – Сегодня твоей матери хотел поручить ребят, твоих ровесников. Хотят стать экскурсоводами, как и ты. Она умеет обращаться с… молодыми людьми. Но если ты уйдёшь сейчас, я тебя не осужу. Тогда я смогу…

– Я уже опытный! – прервал я его монолог. – С детьми разберусь. Мне не трудно! Я уже почти готовый экскурсовод, ЕГЭ сдам – и готов.

Илья Ильич внимательно поглядел на меня. Улыбнулся и кивнул.

– Похвально. Ты молодец, Иван, настрой держишь. Оптимизм – он помогает, даже необоснованный. А матери передавай пожелания скорейшего выздоровления. Обязательно узнай, что у неё. Если лёгкое растяжение – приводи к Петровичу, он её быстро поставит, прости господи, на ноги. А если связки надорваны или перелом… – он покачал головой, – тоже приводи. Но не думаю, что что-то получится, сам понимаешь.

Вот ещё каждый меня учить будет, что делать! Будто мне двенадцать. Сам знаю, к Петровичу, не к Петровичу!

Илья Ильич усмехнулся, хотя я молчал. Видимо, понял всё по моему лицу.

Со слов Ильи Ильича я представлял их всех детьми. Не знаю, почему, он ведь ясно сказал: «ровесники», «ровесники», блин! Когда я спустился во двор, я полностью охренел. Двое парней точно были старше меня, насчёт девчонок – не уверен. С ними всегда сложнее.

Я представился. Народ тоже охренел, когда услышал, что знакомить их с кладбищем буду я, но несильно. Я же постарался запомнить их имена. Высокий дрыщ – Сергей, вот этот шкаф – Евгений, короткостриженая с фотиком – Диана, беленькая – Елена, постоянно с телефоном – Анна, типа спортивная – Ульяна. Сергей, Евгений, Диана, Елена, Анна, Ульяна. Сергей, Евгений, Диана, Елена, Анна, Ульяна. Евгей, Сергений, Дима, Кристина… стоп, что-то я уже напутал.