Выбежав из своих апартаментов, она лицом к лицу столкнулась с Алетейей.

Страсть обрушилась на них, как шторм, как месть, как божья кара, и они не имели ни сил, ни воли, ни желания противиться ее напору…

За завтраком Томирис посматривала на них с необъяснимым любопытством, и Танаис, не выдержав, довольно резким тоном произнесла:

– Простите за грубость, но мне не нравится, когда меня разглядывают, словно какую-нибудь редкую букашку.

– Я пытаюсь разгадать, что привело вас ко мне…

– Но вы ведь сами приглашаете всех желающих!

– О да! – с горькой иронией согласилась Томирис. – Вот только желающих что-то не видно… Лишь немногие приходят сюда по доброй воле. Из тех, кого приводили сюда мои слуги, большинство предпочитало смерть моим милостям… А те, что согласились их принять, сделали это не из любви ко мне, а под влиянием алчности, властолюбия, трусости, порочности или тщеславия. Вы не стремитесь ни к богатству, ни к власти, вас не влечет слава, вам дела нет до тайн мироздания, – с одной стороны, и вы не боитесь ни старости, ни смерти, вас не гложет совесть, не угнетает бедность, не преследует зависть, не мучат болезни – с другой… Некрасиво допытываться у гостей, почему они пришли и отчего не уходят, но для меня это такая загадка, что я позволю себе забыть о правилах хорошего тона и спросить вас прямо: что заставило вас придти сюда и почему вы не торопитесь уйти?

– Потому что нам некуда идти.

– Отсюда стремглав убегали даже те, у кого впереди была лишь прямая дорога на виселицу… Один из моих гостей и вовсе был сумасшедшим, и уж ему-то, вроде бы, совсем было нечего терять, но и он сбежал наутро. Я могу многое понять, но вас понять мне не дано… Никогда еще красивые, здоровые, счастливые и удачливые не приходили ко мне по доброй воле. А ведь вы не просто счастливцы, а любимцы богов… Уже при вашем рождении боги даровали вам все, что другим достается ценою жертв, унижений, предательства, позора и крови или не достается совсем. И все же вы пришли сюда вдвоем и по доброй воле… Почему?

Заметив на лицах гостей выражение невольной обиды, Томирис усмехнулась и сказала:

– Мой интерес к гостям носит чисто меркантильный характер, ибо груды золота, драгоценная утварь, шедевры искусства, короче, все, чем я обладаю, есть результат овеществления тайных или явных вожделений моих гостей. Как, впрочем, и многое другое. Например, обитатели моего подземного зверинца. Клянусь Зевсом, вам в жизни не доводилось видеть ничего подобного, и дай бог не видеть впредь… Когда человек спит и не способен контролировать свою душу, из ее глубин всплывают на поверхность сознания самые омерзительные пороки, и самые гнусные образы, и самые низкие страсти, и все это также получает свое воплощение. Вот почему никто из моих гостей не смог задержаться здесь более, чем на одну ночь. Все они убегали от ужаса перед загадкой собственной души. Ведь человек порой и сам не подозревает, какие страсти дремлют в нем… Пожалуй, из всех людей именно сладострастникам я более всего обязана самыми чудовищными экземплярами моего зверинца. Но вы не подарили в мою коллекцию ничего, кроме своих копий.

– Чудовищ для зверинца порождает страсть, а не любовь, – негромко сказала Алетейя.

– Вы хотите сказать, что в ваших взаимоотношениях страсть играет второстепенную роль? – насмешливо улыбнулась Томирис, и что-то темное и жестокое на миг промелькнуло в ее непроницаемом взоре.

– Я всем на свете пожертвую ради страсти. Но ради любви я пожертвую даже страстью.

– Кажется, я понимаю, что вы хотели сказать, – Томирис слегка усмехнулась и загадочным, испытующим и как бы улавливающим взглядом посмотрела в глаза Танаис. – А почему молчите вы? Или вам нечего сказать по данному поводу?