Какое-то непонятное предчувствие чего-то плохого неотступно преследовало меня в те дни…..

В субботу после вечернего намаза к нам приходил г-н Карим, являющийся доверенным лицом самого визиря халифа Бухары Ибрагима Кадди.

Я сидела в это время в своей комнате наверху, но, заслышав незнакомые голоса, спустилась вниз. Держась за перила, я осторожно перегнулась через них. Я видела фигуру г-на Карима в белом халате и белой чалме с каким-то очень дорогим камнем. И тут меня осенила мысль, что если мой дед Кемаль Джелиль носил алмаз в чалме. Об этом я не успела спросить отца перед тем, как он покидал дом.

Я помню, мы обнялись с ним, и он поцеловал меня в лоб. Затем долго смотрел на меня и произнёс:

– Что бы ни случилось, Марджина, никогда не теряй голову и будь мужественной.

Раньше он никогда не говорил мне ничего подобного. В тот день он, словно, прощался со мной, и я не могла понять почему.

– Почему ты так говоришь, отец? – спросила я.

Он пожал плечами:

– Не знаю, Марджина. Лишь Всевышнему известны причины наших мыслей и поступков.

Я помню его широкую спину в атласном халате, когда он уходил из дома рядом с нагруженными верблюдами. Дядя Махмуд шёл впереди каравана, отец – сзади.

Он не обернулся, не посмотрел на меня, а мне очень хотелось увидеть его лицо в тот момент, чтобы запомнить его….навсегда…..

….Я видела, как мама поклонилась г-ну Кариму.

– Мир вашему дому, – услышала я голос советника визиря.

– Мир халифу и мир Вашему покровителю, г-н Карим, – ответила мама.

– Мой господин Ибрагим Кадди вместе со своим сыном Салимом желает навестить Вас завтра.

– О, это невозможно. В доме остались лишь одни женщины, а мой муж ещё не вернулся.

– И когда же он приедет, г-жа Амина? – спросил Карим.

– Я жду его через два дня. На Ураза Байрам он обязательно обещался быть.

– Хорошо, я скажу об этом своему господину. Он велел спросить вас, как ваше здоровье и здоровье Ваших дочерей?

– Всё в порядке, г-н Карим. Милостью Аллаха. Моя старшая дочь Марджина как раз занята сейчас вышиванием свадебного покрывала. Она очень волнуется.

Я видела, как г-н Карим церемонно закивал:

– Понимаю, понимаю. Говорят, Аллах не обделил её своей красотой, и она станет настоящим украшением в семье визиря.

Эти слова, казалось, смутили маму, но она не подала виду и велела Сулейме принести большое блюдо с виноградом.

…..Несчастье посетило наш дом через пять дней. Помню, утром в дверь нашего дома раздался стук. Это было так рано, что казалось непривычным.

– Кто там? – спросила озабоченная Секхет, приложив ухо к двери.

Раздался мужской голос, который заставил наши сердца биться слишком быстро от волнения.

– Это я – Махмуд. Случилось непредвиденное. Наш караван разграблен, а я сам еле держусь на ногах. Откройте, Амина-апа.

У дяди Махмуда было серое лицо, покрытое дорожной пылью, и сам он был крайне истощён от голода. Я видела, как побледнела моя мать, но она приказала усадить гостя за стол.

Мы все собрались вокруг него, хоть правила приличия и не разрешали этого.

Выпив много колодезной воды, дядя Махмуд начал свой рассказ, и по мере того, как он говорил, я чувствовала, что мне становилось плохо, и комок боли и рыданий постоянно подкатывал к горлу.

– Мы возвращались обратно в хорошем настроении, потому что на этот раз наша торговля в Китае была успешной. Мы продали все ковры и специи, которые вёз наш караван. Через месяц мы с Ахметом планировали ехать в Турцию, где у нас уже появились новые заказчики специй и Бухарских ковров. Но, видимо, Аллах решил наказать нас за наши прошлые прегрешения и неповиновение Ему. С гор мы услышали дикие людские крики на незнакомом для нас языке. Я раньше слышал, что в горах живут разбойники, промышляющие грабежами торговых караванов, но никогда раньше не видел их. Сверху неожиданно для нас начали прыгать какие-то люди в чёрном, напоминающие ястребов. На их головах были чёрные чалмы, а их лица были закрыты чёрными повязками. В их руках были острые ножи и кинжалы, как у янычар. Только это были не янычары. Нескольким нашим слугам они сразу же перерезали горло. Другие были заняты разграблением нашего каравана, отвязывали и уводили верблюдов. Они искали золото, которое мы выручили в Китае. Я призвал к себе Аллаха и решил сброситься с обрыва, чтобы не принимать тяжёлую смерть. Я спрыгнул вниз, однако это был вовсе не обрыв, потому что, оказавшись на дне, я понял, что ещё жив. Я осторожно поднялся и укрылся в скалах. Но издали я мог видеть то, что происходило там. Двое из них схватили Ахмета, связав ему руки, они начали обыскивать его. Когда они нашли золото, они куда-то повели его. Затем я увидел, как что-то горит, и понял, что эти псы подожгли Ахмета. Пламя было очень большим, но я ничего не мог поделать, потому что их было слишком много, и у меня была вторая часть золота. Они присвоили бы его и убили бы меня.