Я подумала тогда, было бы лучше, если бы нас с Лейлой не разлучали, или, во всяком случае, если бы Лейлу вместо меня поставили убираться в комнатах, ведь она отличалась особенной осторожностью. Зато я непременно переложила бы в пищу перец или соль, чем навлекла бы на себя гнев тётушки Амиран.

Жизнь потекла довольно медленно и размеренно.

Я видела, как дядюшка Исмаил уходил куда-то рано утром. Он уезжал на своём экипаже, состоявшем из пары гнедых лошадей. В окне я могла видеть слугу-кучера, управлявшегося с лошадьми. Приезжал он уже вечером, а в течение дня в доме царила атмосфера суеты, ибо в нём царствовали женщины, исключая, конечно же, маленького Хабиба.

Нас будили рано утром ещё засветло, когда глаза наши ещё слипались от сна. Мы должны были совершить сначала утренний намаз, затем нас вели в кухню, где наспех кормили совсем безвкусной пищей. Затем Лейла и я надевали фартуки; я шла убираться в комнаты, а Лейла оставалась на кухне вместе с главной поварихой Зульфиёй. Я вспомнила о том, что раньше Лейла всегда мечтала научиться готовить еду. По иронии судьбы ей предоставилась такая возможность, хотя в столь искажённом варианте, будто это была «рука джинна». Ведь джинны всегда что-нибудь да напутают, чтобы в итоге посмеяться над человеческими желаниями и слабостями.

Но о чём же мечтала я?

Во всяком случае, я предпочитала держать свои мысли при себе.

Однажды, когда я была занята уборкой в покоях дяди Исмаила, меня позвали в тётушке Амиран.

Она сидела в своей комнате, смотрела в окно и ела изюм. Когда я, наконец, появилась на пороге её комнаты, тётя Амиран поманила меня пальцем. Я подошла к ней.

– Марджина, так ведь тебя зовут, – начала она.

– Да, тётя, – согласилась я.

– В следующий, раз когда ты имеешь дело с хозяевами этого дома, ты должна поклониться.

– Поклониться? – удивилась я, – Но…

Я была поражена, ведь мы с Лейлой были их родственниками, а Альфия и Хабиб – нашими кузенами, чтобы выражать ту почтительность, которую с нас требовали.

Однако не успела я произнести то, что хотела, как тётя Амиран улыбнулась:

– Не переживай, дорогая, думаю, на сегодня этот маленький инцидент исчерпан. Но я хотела бы тебя кое о чём спросить.

Тётя Амиран вновь сделала небольшую паузу в то время, как я с любопытством стояла подле неё и смотрела.

Мне вдруг стало интересно, почему вдруг свой повелительный тон голоса она сменила на иной, будто смягчилась, и в нём даже прозвучали нотки того, что я – не простая служанка, а часть её семьи.

– Я Вас слушаю, тётушка, – произнесла я, на этот раз действительно поклонившись ей.

Вдруг тётя подошла к двери, выглянула за неё и, убедившись, что вокруг никого нет, и нас никто не может подслушать, вновь вернулась на своё место.

– Аллах да успокоит души Ахмета и Амины, – произнесла она, – Марджина, перед тем, как отправиться в Китай, твой отец не говорил тебе о неком камне – достоянии всего нашего семейства?

– Камне? Что Вы имеете в виду, тётушка Амиран? – спросила я.

– Мы знаем, что твой дед Кемаль когда-то владел очень большим состоянием. Но всё его состояние – ничто в сравнении со стоимостью алмаза, подаренного ему когда-то при дворе шаха Персии. Если ты знаешь что-нибудь о нахождении алмаза и утаишь от своих родственников эти сведения, Аллах покарает тебя.

Сердце моё забилось в жутком волнении. Я вспомнила свой последний разговор с отцом перед его поездкой. Он всегда знал, что алмаз был доверен ему дедом, однако есть много охотников на обладание им. Ему было больше некому доверить семейную реликвию кроме меня.

– Тётя, а почему Вы думаете, что отец рассказал мне об этом загадочном алмазе? – спросила я, сделав вид, что ничего не знаю.