– Ты оказался настоящим жестоким живодером!

– Слабонервных прошу не смотреть, – предупредил меня Алик на будущее время.

У лисицы заметили множество блох, поэтому перед разделкой пришлось бросить ее в ванну и вычесать под водой. Договорились, что из этой довольно крупной лисы после выделки сошьют мне зимнюю шапку. Тогда Алик отсек ее лапки по коленному суставу, а голову отрезал сразу за ушами. Он сделал так, чтобы не тратить время даром на доскональную разделку, но все равно они снимали шкуру с рыжей молодой лисицы очень аккуратно, а несъедобную тушку выбросили в мусорное ведро. Шкурки лисы и зайцев изнутри посыпали слоем соли и повесили сушить над ванной на прищепках как белье.

– Заячьи шкурки можно обрезать по размеру квадратом и постелить на табуретки в кухне даже без выделки, – предложил хозяйственный Алик. – А что, сидеть будет мягко и тепло.

По давнишней охотничьей привычке печень, почки и сердца от всех трех зайчиков мама промыла холодной водой от крови, порезала и пожарила с луком и растительным маслом. И мы все вместе сразу же съели их под рюмку водки за удачную охоту. По традиции охотники поздравили друг друга:

– С полем!

Пили все без исключения. Игоревич оставил машину на ночь в нашем дворе, значит и ему можно было свободно разговеться. Я тоже осилила половину рюмки – пускай и мой ребенок немного захмелеет от материнского грудного молока. Алик и Игоревич выпили как всегда по своей обычной норме – ровно по сто грамм, а моя мама принципиально пила строго половину от количества, выпитого мужчинами, потому что она считала себя половинкой от целого человека, если можно всерьез считать человеком пьяного и грубого русского мужика. Бутылку водки мы так и не допили до конца, решив оставить на другой день Алику для опохмелки.

Моя мама

В час ночи, когда все охотничьи дела завершили, слегка выпили и хорошо закусили, ребята стали смотреть по сторонам, кого бы теперь поиметь на сон грядущий. Желание заняться любовью в очередной раз постепенно нарастало у всех присутствующих за столом. Тогда мама встала и открытым текстом заявила:

– Ну и что, друзья, общаться будем или глазки строить?!

Смеялись все. К моей большой досаде в этот момент у меня на коленях сидел ребенок, а вот мама вышла на средину просторной кухни, расстегивая свой домашний халат. Охотники как галантные кавалеры вскочили следом за ней. Они взяли ее в кольцо рук, принялись обнимать и целовать ее щечки. Из их объятий она вышла уже в голом виде. Медленно двинулась из кухни, страшно виляя своим толстым задом. Оба охотника как псы за сучкой последовали за ней, не сводя глаз с ее переливающейся задницы.

В это время мой сынишка раскапризничался так, что я его еле угомонила. Видно испугался незнакомых людей. Я отчетливо слышала, доносившиеся из спальни громкое аханье мамы и глухое мужское рычание, но, что там происходит у них не знала, а хотелось узнать подробнее из чисто женского любопытства. Быстро переодела ребенка, взяла на руки и пришла к ним в спальню. Уселась на кресло в углу, кормила грудью и наблюдала коллективный секс в исполнении моей мамы от начала и до конца. Морально готовилась сама принять активное участие в таких приятных действиях и даже встать на ее место, так как Игоревич, который был председателем ремонтно-строительного кооператива еще за ужином незаметно для мамы дал мне свою визитную карточку с телефонами и координатами. Мужики вначале оглядывались, потом вошли в азарт, перестали обращать на меня внимание и ничего мне не предлагали, потому что:

– Грудной ребенок на руках матери – это для них святое.