Я изобразил скорбь и раскаяние. Лейтенант прочел краткую, но выразительную лекцию о возросших моральных претензиях работников коммунального хозяйства. И закончил ее суровой просьбой:
– Пожалуйста, в следующий раз так не поступайте. Узнайте в жилконторе, когда придет машина для крупногабаритного мусора, и помогите его загрузить.
Следующий холодильник я рассчитывал выбросить лет через двадцать. Поэтому обещание учесть и исправиться далось легко.
Перед уходом участковый протянул листок бумаги:
– Если будут проблемы – вот мой телефон.
Я проводил его в полном недоумении. Зато, идя назад к дивану, вспомнил хороший народный афоризм: жены милиционеров чаще других женщин говорят, что любовь зла…
Ночью мне почему-то приснилась Марина.
Она училась в моей группе и жила в том же петергофском общежитии. А все вокруг считали, что мы рано или поздно поженимся. Поскольку наши отношения были не только сердечными, но и чуточку показными. С прилюдными объятиями и подчеркнутой демонстрацией взаимных чувств.
Но свадьба так и не состоялась.
Марина погибла, когда мы перешли на третий курс. Перебегала железнодорожные пути, чтобы успеть на электричку. Ее сбило встречным товарным поездом.
Родители увезли тело, чтобы похоронить в своем маленьком городке.
Для студентов устроили прощание возле холодного больничного морга. Лицо Марины было спокойным и чистым. Только на виске – замазанный тональным кремом кровоподтек.
Поминки проходили у нас в комнате. Тарасюк и Коровин для моральной поддержки тоже напились до совершенно невменяемого состояния…
Во сне мы лежали рядом и тихо разговаривали. А пространство между нами заполняла легкая щемящая грусть. И примерно такая же нежность.
– Почему ты раньше не приходила?
– Я приходила. Только люди обычно забывают свои сны. И ты тоже не помнишь. А я постоянно где-то рядом.
– Я теперь женат. У меня есть дочка.
– И немножко Лида Потешкина?
– Там только дружба. Во всяком случае, кроме дружбы между нами пока ничего не было. Ты не обижаешься, что я женился?
– Нет. Я ведь все равно осталась твоей девушкой из прошлого. И там, где я сейчас, все устроено по-другому. Там никакой ревности быть не может.
– По другому – это как?
– Я не смогу объяснить. По-другому – и все.
– Но вы ведь как-то живете? Что-то чувствуете, чему-то радуетесь?
– Человек живет, пока существует в людской памяти. Тех, кто видел Блока, уже наверняка не осталось. Но кто-то до сих пор увлечен его мыслями, его влюбленностью. Даже во сне встречается и разговаривает с ним…
– Ты уверена, что в людской памяти реальный Блок? А не придуманный герой его стихов?
– Даже если герой – в нем ведь все равно скрывается автор. И живет, потому что его помнят.
– Я хочу целовать тебя – и больше ни о чем не думать.
– И я тоже…
Глава четвертая
Из переписки в Интернете:
ХХХ: – Зря, видимо, у нас админа сменили…
УУУ: – ??
ХХХ: – Предыдущий, когда сваливал по своим делам, хоть нормальные записки оставлял…
ХХХ: – Типа «Системный администратор отсутствует ввиду сложных обстоятельств».
ХХХ: – А эти?.. Вот что это такое, скажите мне, сейчас болтается на дверях?
ХХХ: – «Клас зокрыт. Одмины ушли охотица на креведок. Будим скора, ни сцыте».
( с сайта Bash.im – Цитатник Рунета)
Если перейти Тучков мост со стороны Петроградки и сразу повернуть налево, то между дореволюционных домов просматривается кривой, как коромысло, переулок. Он буквально набит академическими институтами. Их здесь целых четыре. Геологический, геофизический, каких-то суперсекретных ядерных исследований и наш.
Наш – самый скромный. При царском режиме в его трехэтажном здании размещалась типовая гимназия. Потом она стала школой для одаренных детей. Говорят, что здание отошло к Академии наук из-за расположенного рядом секретного института. Чтоб ребята по глупой любознательности не разведали военную тайну и не продали ее за пачку жевательной резинки. Поскольку взрослый человек знает, что такое бдительность. То есть продаст секрет гораздо дороже. И таким образом будет возведена еще одна мощная преграда на пути коварной шпионской деятельности.