Спустя десять месяцев мне позвонил Олег, я была в институте, он сказал, чтобы я срочно приезжала в гараж. Войдя в дверь, я увидела Егора на операционном столе. Из его головы торчал обыкновенный кухонный нож, он был в голове почти по рукоятку. Олег просто сидел возле него на стуле, сам же Егор был в сознании. Единственное в чем я не очень хорошо разбиралась, это неврология, а с повреждениями непосредственно мозга я вообще никогда не сталкивалась.

– Почему ты ничего не делаешь?! – накинулась я на Олега.

– Потому что когда он вытащит нож из моего черепа, я умру, – с мягкой улыбкой, и очень спокойно сказал Егор, – я ждал тебя, и хочу попрощаться, иди ко мне.

Егор протянул мне руку, а я остолбенела и не могла сдвинуться с места. Я даже плакать не могла. Мне хотелось выбежать из гаража и просто бежать куда глаза глядят без оглядки, но не могла даже пошевелиться. А Егор ждал, что я подойду к нему, и смотрел на меня, вытянув руку.

– У нее шок, – сказал Дядя Олежа, – сейчас придет в себя, у нее всегда так в момент сильных потрясений.

Этот паралич нечто ужасное. Я все вижу и слышу, все понимаю, но мое тело как будто не мое. Олег подошел ко мне и начал растирать мне плечи, я постепенно пришла в себя. Первое мое рефлекторное движение было направлено к выходу, но Олег не дал мне уйти, и я подошла к Егору. Он смотрел на меня так спокойно, как будто все хорошо, и никто не умирает.

– Может он сможет выжить? – спросила я у Олега, и из глаз у меня ручьем хлынули слезы.

– Мог бы, но надо в больницу, а здесь нет ни нужного оборудования, ни условий, это все же не живот заштопать, а мозг. Да и я не нейрохирург. Были бы в больнице – был бы шанс, но он наотрез отказался.

– Да, красавица моя, я лучше на кладбище чем в тюрьму, – все с тем же спокойствием сказал Егор, – я не боюсь смерти, при нашей профессии ее нельзя бояться, потому что риск умереть слишком велик. С тобой только жаль расставаться.

Егор умер через минуту после того как Олег вынул нож из его головы. Я прижала его руку к своей груди, когда он это делал, и просидела в такой позе еще два часа. Потом Олег растормошил меня, сказал, что руку надо отпустить, а то она закоченеет, и так и останется. Я отпустила. Олег отвез меня домой, а не в общагу. Я легла на кровать и заснула. Я проспала девять дней и проснулась в больнице, потому что впала в летаргический сон. Проснувшись, я отлично себя чувствовала, но спустя некоторое время я вспомнила, что случилось с Егором. С точки зрения здоровья со мной все было хорошо, и меня выписали.

Я вернулась к своей обычной жизни, но еще сильнее замкнулась. Наташа говорила, что я стала и вовсе как робот, я и раньше не отличалась эмоциональностью, но сейчас мои эмоции сошли совсем на нет. Я продолжала учиться, заниматься своей законной и незаконной работой, и от работы в гараже не отказалась, хотя Олег на этом настаивал. В моей жизни изменилось лишь одно, мужчин в ней больше не было. Наташка время от времени впадала в истерики, ревела белугой и кричала, что это ее вина, ведь это она буквально заставила меня работать в гараже у отца. Я просто отвечала, что она не виновата. В очередную такую истерику она все же вывела меня на разговор.

– Наташ, угомонись уже. Я тебе сто раз уже сказала, что ты не виновата. Он месяц там пролежал, я бы все равно с ним столкнулась.

На деле же я знала, что если бы он сразу попал к Олегу, а не ко мне то скорее всего он бы не выжил. Если Олегу давали деньги на похороны, то он особо не церемонился и не трясся над больным. Это я решила, что наизнанку вывернусь, но он будет жить. Наташке только я об этом не говорила.