– Литарни, тебе нравится наш сад?

– Да, госпожа, я никогда не видела таких огромных фруктов.

– Ты рада, что сможешь быть моей личной служанкой?

– Да, госпожа, это для меня лучше всего.

– Как ты странно разговариваешь, кто тебя научил говорить на языке Царства?

– Другие невольники, госпожа, я давно в ваших местах.

– Но ты пела на своём, почему?

– Я не умею петь на чужом языке, госпожа.

– Ну и ладно.

Лиона продолжала краем глаза поглядывать на опустившую глаза девушку, что-то в ней оставалось сокрыто от постороннего взгляда, какая-то потаённая искра, какая-то сила. А чужие тайны Лиона любила разгадывать.

Впрочем, им тут же встретились направляющиеся туда же, в храм Ксера Небесного, Сора и Нарифь, дочки купца первой гильдии Мина Илои, что жил со своей семьёй на соседней вилле. Девушки были давно знакомы, отношения были хорошие, и Лиона тут же увлеклась завязавшимся разговором, забыв про Литарни, тем более что скорое прибытие Илисии Ксорес и правда требовало достойного обсуждения, не каждый день такое случается. Сёстры были веселы, жизнерадостны, разговор летел легко и непринуждённо. Когда косточки всем знакомым уже были перемыты, а до храма оставалась двушка неспешной ходьбы в тени развесистых ив, Лиона всё-таки замедлила шаг, пропуская своих компаньонок вперёд. Разговаривать со служанкой в их присутствии не хотелось, пораспускают слухов на всю округу.

Пусть думают, что она задумалась и решила погулять в стороне от дорожки.

– Литарни, когда войдёшь в храм, стань справа, там есть специальная ниша для невольников, после службы можешь подойти к алтарю и коснуться лика Ксера, но только того, что из…

– Госпожа, я не могу туда идти.

Впервые Литарни произнесла нечто столь твёрдо, Лиона в ответ даже ножкой притопнула.

– Это почему же?!

Только она хотела похвастаться приобретением. Вечно так, не заставлять же её…

– Наши боги не общаются с нами, они живут в лесах, далеко отсюда…

– И что же, нельзя служить другим?

Вопрос Лионы словно выбил девушку из колеи, она даже как бы чего-то испугалась.

– Как им служить… ты лишь можешь просить их о милости. Ходит молва, что они на самом деле вокруг нас, слушают, ждут чего-то… И предательств не прощают… – помолчала, – нет, не могу я с вами идти, госпожа.

Лиона хотела было настоять на своём, что за вольности такие, однако какая-то неожиданная сила в этих опущенных глазах её удержала. Оставив невольницу и двоих слуг снаружи, она нервно накинула на голову шаль и в течение всей службы думала о вещах, далёких от божественного промысла. Так задумалась, что по окончании не оставила даже подаяния на нужды храма. Нищих же в районе вилл и поместий не было вовсе.

На обратном пути Лиона задала ещё пару ничего не значащих вопросов, но всё больше молча присматривалась к девушке чужой расы – как та идёт, как поднимает голову, как держится, что пытается выразить своим немного странным лицом… Кстати, надо не забыть про клеймо, а то люди косятся, чего это невольница бродит по предместьям без знака Высокого Дома на шее. Лиона всегда считала, что во всём должен быть порядок.

Дома оказалось, что отец пригласил на ужин самого его величие Маршала Красного Царства Тория Норра, нужно было подготовиться, они с матерью вовсю дирижировали слугами, только бы не упасть в грязь лицом перед почётным гостем. О Литарни Лиона благополучно забыла, вспомнив в итоге при обстоятельствах, которые ей потом пришлось припомнить не один раз.

Накрытый стол по новой моде ломился от даров моря, приготовленных невольниками-поварами по экзотическим рецептам южного побережья. Маринованный угорь в вине и огромная бадья крабьей икры под апельсиновым желе, салат из драгоценных серебряных водорослей, два десятка блюд всякой морской рыбы – сенатор мог позволить себе такую роскошь. Хозяева и гость с супругой под тихий аккомпанемент домашнего оркестрика негромко обсуждали последние новости из метрополии, кое-какие свежие сплетни, когда же прошуршали с последней сменой блюд слуги, мужчины прихватили по бокалу вина и, посерьёзнев, удалились в нюхательную комнату разговаривать о своём. Лиона, которая считала себя достаточно просвещённой, чтобы участвовать в любом разговоре, проигнорировала строгий взгляд матери и последовала за ними. За спиной было слышно гневное контральто, привычно срывающее раздражение на невольниках и управляющем, который «распустил всех этих бездельников».