Услышав крики царицы, Деметра в сердцах выдернула Демофонта из огня прямо на пол.

– Вот невежда! – выбранила она Метаниру. – Вечно ваше племя не может отличить пользу от вреда! Ты зарубила на корню славное будущее своего сына! Клянусь водами Стикса, я наделила бы его вечной молодостью и бессмертием, но ты все это у него отняла. Узнай же, по крайней мере, кто я: Деметра, Дарительница, я одаряю и смертных, и богов. Вели своим людям выстроить мне достойное святилище вон на том холме и поставить перед ним великолепный алтарь. Когда-нибудь я научу вас нужным обрядам, чтобы вы могли снова заслужить мою благосклонность.

С этими словами Деметра сбросила свой покров и предстала в истинном обличье. Старость ее словно испарилась, теперь богиня возвышалась величественная и бесстыдно прекрасная. Волосы ее ослепительно сияли, от одежд исходило теплое пряное благоухание тимьяна на нагретом солнцем лугу. Пригнувшись в дверях, чтобы не задеть притолоку, Деметра вышла из дворца и зашагала прочь.

У Метаниры подогнулись ноги в коленях, и она рухнула на пол, не замечая ребенка, который заходился плачем рядом с ней, лежа на холодных плитах. Сестры подхватили малыша, но успокоить его им еще долго не удавалось, потому что они были никудышной заменой няньке, которой он лишился.

После этого для смертных начался тяжелый год. Деметра сидела в одиночестве в своем новом святилище, тоскуя по своей прекрасной дочери. Она думать забыла о семенах, дожидающихся в земле, и на полях ничего не взошло. Без урожая нечем стало кормить скот, а когда опустели амбары, начали голодать и сами люди.

В конце концов боги спохватились, что давно уже не видят дыма над жертвенными алтарями, и обеспокоились. Зевс отправил свою златокрылую вестницу Ириду звать Деметру обратно в сонм богов, но Деметра только плотнее запахнула свое черное одеяние и на призыв не ответила. Зевс по очереди посылал к ней других богов, те увещевали и молили ее, предлагая множество подарков и новые почести, если она вернется в свои чертоги и к своим обязанностям, но Деметра оставалась непреклонной. Пока на белом свете нет Персефоны, Деметра не ступит на Олимп и не позволит посевам взойти.

Делать нечего, пришлось Зевсу заходить с другой стороны. Он отправил Гермеса в подземное царство – просить Аида отпустить Персефону, пока мир не разрушился окончательно. Выслушав речь Гермеса, Аид растянул губы в загадочной улыбке. Что ж, он вынужден повиноваться Зевсу, как-никак тот стоит над всеми богами. Потом он повернулся к жене:

– Отправляйся домой к своей стенающей матери, Персефона. Но помни, чья ты жена – я брат самого Зевса, повелителя всех богов! Мы могущественная семья! И тем более не забывай: как царица мертвых, ты обладаешь собственным величием и огромной властью над всеми, кто ходит и ползает по земле. Моей супруге дозволено подвергнуть вечной каре любого, кто поступит несправедливо или недостаточно почтит тебя жертвоприношениями.

Персефона возликовала, услышав Аида, и принялась готовиться к возвращению. Но перед самым ее уходом Аид, удостоверившись, что за ними никто не наблюдает, дал ей проглотить крохотное гранатовое зернышко – красное как кровь и сладкое как мед.

При виде Персефоны, вырастающей из-под земли, Деметра вскочила и ринулась к ней из святилища. Не помня себя от радости, она покрывала поцелуями лицо дочери и вдруг отстранилась, пронзенная страшной мыслью.

– Дитя мое, – воскликнула Деметра, – скажи мне, молю тебя, что ты ничего не успела съесть там внизу, под землей! Если не успела, ты сможешь навсегда остаться со мной здесь, на белом свете. Но если ты что-то съела, тебе придется на треть года возвращаться в обитель тлена и смерти, каждый раз, когда придет пора. И объясни мне, как же все-таки так вышло?