– Ах, бог мой, чуть не забыла за этой печальной историей и своими дружескими переживаниями о вас. Вот, возьмите записку с адресом, если вдруг захотите навестить мою знакомую. Меня уведомлять нет необходимости.

Маркиза нагнулась к письменному столу, взяла перо и наспех написала адрес, протянув его Амелии.

За ужином д’Обиньи оказался возле Амелии. Весь ужин он ухаживал за ней так предупредительно и учтиво, что обратил на себя взоры нескольких гостей. Но в этом он виноват совсем не был, так как отсутствие ненаглядной в течение нескольких дней немного затуманило его разум. Сердце теперь говорило громче всего. Впрочем, Амелия тоже рада была его видеть, но наличие посторонних не позволяло ей даже немного это показать.

Через день Амелия все же решилась нанести визит по адресу от мадам де Кондорсе. Она совершенно не знала чего ожидать, поэтому оделась скромно, но аккуратно, отдавая предпочтение темным оттенкам одежды.

Вот переработанный отрывок с добавлением тепла, трепета и намёков на будущее:

Из адреса на бумаге выходило, что дама жила в том же квартале, а потому через пятнадцать минут Амелия уже оказалась у её дверей. Каково же было её удивление, когда за этими дверями оказался не так давно ею посещаемый дом. Войдя, она на мгновение замерла в замешательстве: убранство, хотя и аккуратное, выглядело достаточно скромно. Вряд ли дама, живущая здесь, могла бы обладать высоким титулом, не говоря уж о возможности предложить достойное вознаграждение. Но что-то останавливало Амелию от поспешных выводов – какая-то необыкновенная атмосфера, словно в этом доме жили вещи, которых не встретить в более богатых покоях.

Мадам Элоиза Пикар, как представилась уже знакомая по происшествию в церкви дама, встретила Амелию так искренне и с такой теплотой, что последняя, привыкшая к холодной манерности светского общества, на мгновение растерялась. В этом доме, как в тихом островке добродетели, царило чувство спокойствия и уюта, которые пробуждали доверие. Амелия, до сих пор с трудом привыкающая к светским играм, неожиданно для себя почувствовала лёгкую зависть к той простоте, которая, казалось, наполняла этот дом.

– Вы удивлены видеть меня, мадемуазель ди Фигуэро, – улыбнулась Элоиза, её белёсые глаза светились добротой. – А между тем, по рассказу моей подруги, я сразу вас узнала. Как удивительно всё складывается! Сам Бог свёл нас, и я не могла упустить эту возможность. Надеюсь, Он способствовал нашей встрече не случайно. Как вы считаете?

– Признаюсь, я была весьма удивлена, оказавшись у вашего дома. Действительно, Провидение Божье непредсказуемо и тем прекрасно. Так вы ищете компаньонку, мадам?

– О вас я не хотела бы говорить так, – ответила Элоиза с лёгкой улыбкой. – Мне хотелось бы предложить вам совершенно особенные условия. К тому же я пока ещё передвигаюсь сама и, смею надеяться, соображаю вполне неплохо. Но прежде чем мы поговорим о делах, позвольте кое в чём признаться.

Она села на кушетку. Её тонкая фигура, полупрозрачная кожа и водянистые глаза делали её похожей на светлый силуэт, но от неё исходило тепло, какое бывает только у тех, кто всей душой стремится к добру. Её взгляд, проницательный и доброжелательный, задержался на Амелии.

– Дело в том, что я прониклась к вам уважением ещё в храме. Когда вы молились вслух, давно я не слышала таких искренних слов и устремлений.

– О, разве вы всё слышали? – Амелия почувствовала, как её щеки заливает румянец.

– Я не подслушивала специально, что вы! Просто вы сидели так близко, прямо передо мной. Сначала вы молились тихо, но потом до меня стали доноситься ваши фразы. Я честно старалась не вслушиваться. Но ваш голос… он был полон такой страсти, такой веры, что, признаться, я не смогла остаться равнодушной. Но я нарушала ваше уединение, и посему хотела уйти, но дальше вы знаете. Ваши слова наполнили меня трепетом. Как отрадно быть молодой, питать такие высокие мечты и так страстно желать их исполнения.