Сокрушенный взгляд служанки вызвал у Амелии слёзы, которые тут же высохли. Менция поспешно пододвинула еду и удалилась вглубь комнаты, где, устроившись в жёстком кресле, вскоре задремала. Усталость от долгой дороги и годы дали о себе знать. Амелия же, сохраняя поразительную живость ума, неспешно откусывала сухой паёк и наблюдала за суетой во дворе.

Там сновали слуги: одни таскали вещи для убранства замка, другие занимались плотничеством. Воздух наполняли глухие удары деревянных балок и другие строительные звуки. Из деревни прибыли рабочие, призванные графом, и, получив распоряжения, тоже взялись за дело. Время от времени во дворе появлялся дон Фернандо. Холодный и мрачный, он раздавал приказы, а Амелия с жадным интересом следила за его каждым движением, стараясь разгадать перемену, случившуюся с отцом.

Её детская память не помнила его столь суровым, и тень какой-то неизбежной беды теперь легла на его лицо. Но понять причину этих перемен она не могла, а присущий её возрасту детский эгоизм, мешал пробудиться истинному сочувствию.

2

Сырость и холод словно поселились в стенах замка навсегда. Многие предметы интерьера начали гнить, источая неприятный запах, от которого люди морщились, а кто-то даже начинал кашлять. Мебель требовала замены, обшивка стен и полы – ремонта. Замок пребывал в запустении и требовал серьёзных вложений. Однако граф Саурез-ди-Фигуэро не появлялся на людях с момента вступления во владение.

Через несколько дней после приезда он вызвал дочь и сообщил ей следующее:

– Замок будут отстраивать. Через полгода он перестанет быть мрачным склепом. Всё для нашего комфорта. Вам понравится прохлада Пиренеев, величественные виды. Вы будете вспоминать их с сожалением, вернувшись в Мадрид. Наслаждайтесь отдыхом, оставьте мне заботы об обустройстве.

Дни проходили однообразно. Граф неустанно следил за ремонтом, раздавая приказы: то в покоях, то в амбарах. Его неутомимость поражала, но по ночам, оставаясь один, он не находил покоя. Воспоминания и ненависть не давали ему заснуть. Желание возмездия стало его единственной поддержкой.

Ремонт шёл быстро, но экономно. Крепостные стены залатали, двор привели в порядок, обновили центральные помещения: гостиную, столовую, кабинет и спальни. Однако подвалы, кухня и часть комнат остались в плачевном состоянии, где сделали лишь самое необходимое. Порой из богато отделанной залы можно было попасть в сырой, затхлый коридор.

Граф сократил штат слуг до минимума, запретил лишние траты. Увеселений и излишеств не было: он экономил на всём. Для Амелии нашлась компаньонка из благовоспитанной семьи.

Сначала девочка донимала слуг вопросами об отъезде, но постепенно привыкла к уединению. Она гуляла по замку, изучая его коридоры, башенки и комнаты. Детское воображение нашло занятие, и вопросы о возвращении прекратились. Свобода, которой она пользовалась здесь, была бесценной.

Иногда Амелия отправлялась в деревню или город, посещала церковь, ярмарку, лавки. Но развлечения быстро наскучили, и она всё реже покидала замок, предпочитая чтение, рисование или прогулки в горы.

Время шло, растя юную графиню. Она была уже достаточно взрослой, чтобы узнать правду о судьбе отца. Слуги, больше не сдерживаемые графом, постепенно раскрывали ей детали прошлого. Правда открывалась по частям, позволяя Амелии привыкнуть к тому, что когда-то осталось за завесой тайн. В итоге она сложила полную картину и сделала собственные выводы.

Так что же произошло?

Ее отец, знатный вельможа, служил королю и занимал важный пост при дворе, связанный с финансами и налогами. Он аккумулировал их и управлял ими, как того требовали его обязанности. Хотя граф был предан королю, как и подобает, славился он ни хорошим характером, ни достойным поведением. Его политика отличалась наглостью и беспринципностью, и порой он перегибал палку, вызывая недовольство не только бедняков, к чьим проблемам был равнодушен, но и дворян, расположение которых было для него крайне важно. Однако, осознавая это, он всё же продолжал лицемерить и не мог ужиться с окружением из-за своей эгоистичной натуры. Казалось, он считал себя выше людских страстей и полагал, что они никогда не коснутся его величественных ног. Но он не предполагал, что судьба сыграет с ним злую шутку, неожиданно бросив его на съедение тем, кого он сам собирался поглотить.