– Во всем здании света нет.

Участковый недобрым словом помянул чью-то маму и вышел на улицу.

– Так, провода вроде не срезали, – подняв голову и обойдя здание, заметил Сергей Анатольевич. – Видишь забор под мостом? – кивнул в сторону участковый, указывая на мост, до которого было добрых двести, а то и двести пятьдесят метров.

– Так точно.

– Там, значится, трансформаторная станция, только внутрь не влезай, посмотри, она к магистрали общей подключена, или опять кто-то провода спер? Если все нормально, лезь на мост. На мосту рабочие, у них спроси, почему света нет. Понял меня? Значит, смотришь провода, если они на месте – пулей к рабочим.

Сержант козырнул и трусцой заспешил в указанном направлении. Провожая взглядом подчиненного, Сергей Анатольевич достал сигарету и закурил. Перекур вдвойне приятней, когда можешь безмятежно наблюдать, как другие работают. Климов становился все меньше и меньше. Было тихо, и до чутких ушей Кошкина долетел шелест железнодорожной насыпи – это сержант с асфальта перешел на гравий. По расчетам участкового, сержанту до подстанции оставалось недалеко. Не прошло и минуты, как шелест гравия вновь долетел до чуткого слуха Сергея Анатольевича. Звук выходил громче и чаще, чем предыдущий. Вскоре к звуку шагов присоединился и голос бегущего Климова. Если к мосту сержант бежал трусцой, то обратно он перешел на галоп, размахивая одной рукой, а другой придерживая слетающую от скорости кепку.

– Что за хрень, – удивился участковый неожиданной сигнализации своего подопечного и крикнул, – Климов! Что такое?

– Там, там, человек на проводах! – отозвался задыхающийся сержант, не сбавляя шагу.

Кошкин нахмурил брови и побежал навстречу.

– Что? Какой человек? – поравнявшись с остановившимся Климовым, недоумевал Кошкин.

Сержант стоял нагнувшись, уперев ладони в колени и тяжело дышал.

– Там человек в проводах. Висит.

– Да еб…– только и сказал, участковый и побежал к подстанции. Вдохнув поглубже, Климов засеменил следом.

В проводах, ведущих от трансформаторной будки к общей электрической магистрали, висела девушка. Тело погибшей застыло в форме распятья. Под тяжестью раскинутых рук провода едва прогнулись, а два кабеля, протянувшихся между ногами, провисли до самого ограждения, увенчанного колючей проволокой. Девушка висела спиной к мосту, голова безжизненно опустилась на грудь, скрывая лицо в тени.

– Ничего не трогай, – Кошкин остановил помощника, вытянув как шлагбаум правую руку. – Чувствую, неделя будет долгой, – с тоской добавил Сергей Анатольевич.

Первым делом Кошкин связался с местным отделением полиции, в чье ведомство входил его участок и, сообщив дежурному что да как, попросил прислать следователя Борисова и криминалиста Шилова соответственно. Со следователем и криминалистом у Кошкина наладились дружеские отношения. Во время совместной работы, выполняемой прошлой осенью, каждый из полицейских показал свои лучшие человеческие и профессиональные качества.

Едва Кошкин успел положить трубку, как телефон зазвонил вновь.

– Да, нет на месте? Твою мать, понял, сам наберу. Да, труповозов потом вызовем. Что почему? Да её еще снять надо, епта, я же сказал, сначала электриков пришли из ЖЭКа или вокзальных, я что ли полезу туда, как обезьяна? – Второй разговор с дежурным огорчил Кошкина тем, что ни следователя, ни криминалиста не месте не оказалось, и Сергею Анатольевичу пришлось звонить им самостоятельно.

Пока участковый решал организационные вопросы, сержант разматывал красно-белую ленту, огораживал место происшествия. От станции отошла электричка, и загудев, отправилась в сторону столицы. Навстречу ей громыхал груженый товарный состав. Разминувшись с электричкой, товарняк застучал по рельсам, заполнив пространство под мостом железным топотом.