– Едва ли.

Я пожала плечами.

– Тем не менее. – Поискала взглядом созвездия. – Ты переживаешь о своей семье?

Он промолчал, и я исправила вопрос:

– У тебя есть семья?

Он убрал руки от желоба.

– Зависит от того, что ты подразумеваешь под «семьей».

Мои брови сошлись на переносице.

– Что я подразумеваю? А сколько значений у семьи?

Он взглянул на небо, будто звезды могли ответить за него. Затем его взгляд опустился, остановившись на тьме где-то за домом.

– Ай? – Его ровным голосом мое имя звучало так почтительно и так идеально.

– А?

– Ты сказала, что на ферме живете только ты, твоя мама и бабушка. – Его яркие глаза скользнули ко мне. – Ни братьев, ни других мужчин?

Я села прямее.

– Нет. А что?

Он выдохнул.

– В курятник только что вошел некий мужчина.

– Что? – Сердце ушло в пятки, я вскочила на ноги и посмотрела в сторону курятника, но в кромешной тьме ничегошеньки не разглядела. Должно быть, фонарь чужака спрятался за калиткой.

Выругавшись, я кинулась к лестнице, громко зовя Энеру и Кату.

Я ошиблась.

Разбойников привлекла наша ферма.

Сегодня я почувствовала на затылке свет Солнца, даже сквозь облака. Словно ко мне наклонился друг, чтобы поделиться тайной.

– Энера! Ката! Воры! – Я пинком распахнула кухонную дверь, но не вошла, а бросилась к сараю. Лампа раскачивалась так бешено, что ее свет едва ли помогал разглядеть путь. Я ворвалась в сарай: Лоза возмущенно била копытом об пол, в противоположную дверь выскользнула темная фигура. Я схватила вилы; в палец впилась заноза.

Однажды к нам забирались «воры», хотя, по-моему, они были лишь голодными странниками, слишком робкими, чтобы попросить еду. В этих краях воры промышляли реже, чем в столице, но их было труднее поймать. Ведь нельзя просто запереть дверь на всей ферме.

– Назад! – кинувшись вслед за темной фигурой, рявкнула я во все горло. Воры неспроста скрываются в темноте: обычно они трусы. Оставалось только надеяться, что этот – не исключение. – Я спущу с тебя шкуру и подвешу на стропилах!

Я выбежала обратно в холодную ночь, лампа раскачивалась так сильно, что масло грозилось затушить огонь. Позади, недалеко от дома, воздух прорезал режущий уши лязг железа о металлическую банку – без сомнения, вклад бабушки.

Куры хлопали крыльями и пронзительно кричали. Я бросилась к курятнику, выставляя вилы перед собой. Пернатые в ужасе прыгали по земле, пытаясь взлететь. Из-за горизонта выглянула Луна, подсветив силуэт мужчины, запихивавшего сопротивляющуюся курицу в мешок.

– Живо брось! – взревела я. В то же время на тропинке мелькнул серебристый отблеск – мама с лопатой.

Когда требовали обстоятельства, Энера превращалась в настоящую тигрицу.

Из курятника вылетела вторая фигура и промчалась мимо меня обратно к сараю, словно насмехаясь надо мной. Одно дело куры, но скот мы никак не могли потерять. С овцой под мышкой ворам будет не совсем удобно убегать от моих вил, а вот если они заберут Лозу…

Нет, только не ее!

Я резко развернулась на пятках и побежала обратно тем же путем, каким пришла. Легкие разрывались. Между открытыми дверями сарая скользнула тень, и я бросилась вдогонку. И, конечно же, негодяй был у загона Лозы. Если он ее оседлает, мне его не поймать…

Впрочем, можно ведь усложнить ему задачу! Я вновь вспомнила об овцах. Резко остановившись, взмахнула вилами и ударила по замку загона. Овцы – создания пугливые, поэтому сразу же бросились врассыпную.

Сарай тут же заполонили пушистые, громко блеющие тела. Один барашек сбил злоумышленника с ног. Я протиснулась дальше, выставляя перед собой вилы, готовая снести негодяю голову с плеч.