– Теперь будешь благоухать, как буржуйка, – пошутил он.

Этот красивый фигурный флакон, даже когда опустел, Нина Николаевна не выбросила, сберегала всю жизнь.

Голубцов благоволил Смолякову, как благоволил ко всем «фрунзакам», кто прошел его альма-матер – Военную академию РККА имени Фрунзе. Тем паче, что Смоляков не просто там обучался, а обучал сам, как и Голубцов, как и Никитин, как и Гарнов… Он доверял его сведениям, потому что знал – Смоляков липу не подсунет. Честен и очень щепетилен в делах разведки. Единственное, что ему не нравилось в нем, – так это его усы «щеточкой».

– Я бы такие усы носить никогда не стал – только потому, что их носит Гитлер.

– Я ношу такие же усы, как товарищи Жданов или Павлов.

– У Ягоды тоже были такие усы. Они же его и погубили.

– Каким образом?

– Сталин сказал, что он подражает Гитлеру.

Смоляков был младше Голубцова на четыре года. Мальчишка! Но этого «мальчишку» удостаивал дружбой сам Дмитрий Михайлович Карбышев, а это дорого стоило не только в глазах командарма. Светоч военно-инженерной науки запросто захаживал в гости к полковнику Смолякову, и Нина Николаевна всегда сердечно привечала его в большой уютной квартире. Иногда они вместе выезжали в укрепрайоны – на рекогносцировку.

После обеда Голубцов сам сел за руль своей «эмки» и отправился в Бельск. По дороге прикупил коробку конфет и бутылку легкого вина, упаковал все это в плотный пакет. Без особого труда нашел госпиталь. Меньше всего ему хотелось сверкать там своими петлицами. Попросил у пожилой санитарки вынести белый халат, надел его и к великой своей удаче заметил в госпитальном саду Черничкину. В синей госпитальной хламиде она прогуливалась вдоль цветущих кустов сирени, припадая то к одной грозди, то к другой. Она очень удивилась, увидев Голубцова в госпитальном саду да еще в белом халате, да еще с пакетом в руках – даже дар речи потеряла.

– Вот, решил проведать болящую! Это вам, как положено в таких случаях… – передал он ей пакет.

– Ой, да что вы! Спасибо! Я уже почти выздоровела! Завтра на службу.

– Не торопитесь. Служба никуда не денется… Хочу поговорить с вами по поводу докладной записки. Она получила одобрение наших разведчиков. Насколько реально, что голуби будут совершать полет по заданному маршруту?

– Реально! Мы это отрабатывали в школе. Съемка с высоты сто-двести метров самая точная.

Они вели исключительно служебный разговор. Но за каждой фразой стояло нечто иное, невысказанное, недосказанное…

Они шагали мимо кустов турецкой сирени; оба были в халатах, Галина в синем, Голубцов в белом, это заставляло забыть на время о субординации. Но странное дело, теперь Константин Дмитриевич ощущал некое тайное превосходство младшего лейтенанта Черничкиной над генерал-майором Голубцовым. По какой-то особенной «табели о рангах» она была выше его. Она молодая красивая женщина, а он – сорокапятилетний не бог весть каких статей мужлан, да чего уж там про стати – полнеющий и лысеющий, далеко не красавец, с тяжелой нижней челюстью. К тому же она ему и в дочери годится. Не пара! Ну, собственно, в ухажеры он и не набивается. Так, доброе знакомство на служебной почве.

– Интересно, у немцев есть голубиная связь?

– Да! У них подвижные – на автомобилях – станции во всех корпусах и армиях. У них даже противоголубиная служба есть – соколы-перехватчики. Или ястребы.

– Какая у вас военно-учетная специальность?

– ВУС-16.

– Знаете что, я переведу вас в разведотдел в подчинение полковника Смолякова. Будете жить в Белостоке, а не в этой дыре.

– А как же мои птички?! Они меня в лицо знают. Они же работать без меня не будут!